Неправильный боец РККА Забабашкин

— Так может пару гранат вначале кинем?

Я понимал, что, по-хорошему, зачистка производится так, как и предлагал красноармеец. Вначале в комнату должна влетать граната, затем через какое-то время ещё одна или даже две, и только после этого туда можно спокойно и уверенно, не опасаясь шальной пули, было бы заглянуть. Ведь если там до этого был противник, то после пары-тройки гранат его бы уже в живых, скорее всего, не было бы.

Но для такой тактики было необходимо большое количество гранат, которого у нас не имелось. Да и штурмовали мы здание, в котором должен был находиться медицинский персонал. А значит, никакие гранаты применять было нельзя, и такая тактика не подходила.

Поэтому я сказал:

— Отставить. Просто ждите здесь и ничего не делайте!

И я стал применять только что придуманную тактику. Группа сидела за углом и прикрывала меня, а я проходил по коридору к ближайшей двери, потихоньку приоткрывал дверь и сразу же отбегал обратно. Когда ничего не происходило, я возвращался и проделывал это снова. Если же и в третий раз по мне никто не стрелял в ответ, я подходил, ложился на пол и только после этого, открыв дверь, заглядывал внутрь помещения.

Все комнаты тут были в основном техническими или складскими, и все они были открыты и со следами взлома дверей. Было очевидно, что немцы, когда захватили школу, досматривая здание, с подбором ключей к каждому замку не заморачивались.

Пройдя, как минимум, половину помещений, стал приходить к выводу что, скорее всего, подвальный этаж пуст.

С лестничного проёма, что оставался у меня за спиной, послышались шаги. Обернулся. Оказалось, к нам спустились ещё бойцы.

И, обнаружив наших, поинтересовались: «Что они тут сидят?» «Где противник?» и: «Чего мы тут возимся?».

Садовский на них шикнул, отобрал у одного из них факел и, затушив его, наступив ногой, сказал, чтобы сидели тихо.

— Забабашкин работает!

На их логичный вопрос: «Ты чего творишь, окаянный, не видно же ни черта⁈», мой помощник сухо ответил: «Так надо!»

Ну а я, стараясь не обращать внимания на шум за спиной, продолжил бегать и падать, падать и бегать, осуществляя тем самым самую медленную в истории человечества зачистку помещений.

Да. Противника, по всем признакам, рядом вроде бы не было, но я совершенно не хотел потерять бдительность и тем самым умереть от шальной пули в самый неподходящий момент. Поэтому и не спешил.

Когда приблизился к противоположному концу коридора, у меня не проверенными остались два помещения.

Следуя своей тактике, толкнул дверь, и, отбежав на несколько метров назад, упал на пол. Дверь бесшумно открылась, но я не успел порадоваться, что эти петли хорошо смазаны, потому что услышал встревоженный женский шёпот:

— Ой! Мамочки! Кто это⁈

Встал вопрос: «Отвечать или нет?»

Решил пока промолчать и вначале узнать, кто находится в помещении. Подождал пару секунд и вновь открыл дверь, которая на этот раз, по закону подлости, неприятно скрипнула, что в полной тишине отразилось чуть ли не оглушительным скрежетом.

— Ой! — вновь вскрикнул писклявый девичий голос.

— Кто там⁈ Назовитесь! — следом прозвучал более грубый хрип, который принадлежал тоже женщине. И мне показалось, что этот голос я знаю.

— Товарищ начмед, это Вы?

— Я! — чуть помедлив, ответила Анна Ивановна Предигер и добавила: — В комнате немцев нет. Они ушли.

Голос был настолько измучен, безрадостен, что меня это очень насторожило.

Решил от плана не отступать. Вновь подошёл к двери, лёг на пол и рукой стал полностью её открывать. Но она открылась только наполовину, что-то ей мешало.

Придерживая её плечом, опёрся одной рукой и, держа наган в другой руке, продвинул корпус вперёд, готовясь к стрельбе.

Но стрелять было не в кого. Да и картина, которая предстала перед моими глазами, была настолько ужасна, что возможно при виде врага я бы попросту не смог нажать на спусковой крючок, потому что несколько секунд был полностью деморализован.

На полу лежало множество окровавленных тел со следами пулевых ранений. В углу, прижавшись спиной к стене, полусидела начальник медицинской части. Правая рука у неё была в крови. На её коленках лежала голова медсестры. Та была жива и держалась руками за живот. Рядом с ней сидела Алена, которая с ужасом смотрела в сторону двери, не видя меня. Халат девушки был тоже почти полностью в крови. У противоположной стены находилось ещё две раненых девушки. Все они с широко распахнутыми глазами, полными ужаса, смотрели в мою сторону и, не видя меня, ожидали своей страшной участи.

— Женщины, — срывающимся голосом сказал я. — Это свои. Я Забабашкин.

— Алёша⁈ — всматриваясь в темноту, прошептала Клубничка. — Алёша⁈

Я поднялся и прошел внутрь, ставя ноги между телами. Приблизившись, присел рядом с Клубничкой и аккуратно обнял её.

— Алёна, это я.

Она вначале вздрогнула, а потом протянула руки, обняла в ответ и заплакала:

— Лёшенька, я знала, что ты придёшь! Лёшенька, любимый мой, Лёшенька!!