Читаем Неправильный красноармеец Забабашкин (СИ) полностью

Но жаловаться на боли в ноге, смертельную усталость, контузию и регулярно слезящиеся глаза сейчас было не время. Как не было времени и на детальный осмотр поражённых целей. Нужно было продолжать бой и поддерживать своих, потому что враг отступать ещё совершенно не собирался. Правда тут, справедливости ради нужно сказать, что и не мог враг никуда отступить. Колонна была заперта в огневой мешок и все мы, кто из засады, а кто из окопов, что у города, обстреливали колонну со всех стволов.

Последние мысли внесли в больную голову очередную логическую цепь, которая вызвала небольшое сомнение в последнем утверждении. Что-то не связывалось воедино. Где-то в цепи был разрыв. И в чём дело, я сразу понять не мог. Понадобились долгие полсекунды, чтобы я, наконец, осознал, что именно мне не нравится в логическом построении на тему огневого мешка и обстрела колонны.

А дело было в том, что сейчас, в этот миг, мне стало абсолютно ясно, что кроме меня никто вражеские колонны не обстреливает.

Вот я сейчас не стреляю, и техника, что стоит в колоннах, не поражается. Более того, с моей лесопосадки тоже никто в сторону немцев не стреляет. Исходя из того, что атакующие наш фланг немецкие пехотинцы, прежде чем оказаться на моей позиции, прошли как минимум половину лесополосы, получалось, что снайперская пара, прикрывающая ту сторону, либо погибла, либо попала в плен. Уйти они не могли, потому что мимо меня никто из них не проходил, не проползал и на мотоцикле не проезжал. Конечно, был шанс на то, что в запарке боя я отход мог и не увидеть. Но, скорее всего, не заметил я его потому, что этого отхода и не было вовсе.

Что же касается снайперской пары справа, то с ней тоже всё было, скорее всего, печально. Получив от меня отпор, причём трижды, немцы обошли мою позицию и, вероятно, атаковали прикрывающих снайперов с тыла. И если учесть, что сейчас стрельбы с той стороны не видно и не слышно, то судьба красноармейцев тоже незавидная.

Это я уже понял, как и то, что теперь в лесопосадке из наших войск я нахожусь один. Однако, если с этим было понятно, то непонятно было с другим: почему по немцам не работают наши пушки, ведь в начале боя артиллеристы неплохо себя показали и таки сумели замедлить продвижение противника?

«Так что же они молчат?»

Перебрался в часть окопа, откуда была видна окраина Новска, и сфокусировал зрение на наших позициях, а, точнее сказать, на тех местах, где должны были быть позиции артиллеристов. И уже через мгновение обомлел, увидев удручающую картину. Обе позиции были разбиты и дымились. У одной из пушек ствол был задран куда-то в небо, а щиток наполовину смят и разодран. Второго же орудия вообще не было видно, а из того места, где должна была находиться сорокапятка, к серым свинцовым тучам поднимался высокий столб чёрного дыма. Посмотрел по сторонам от места трагической гибели артиллеристов и увидел, что у выезда стоит горящая грузовая полуторка, к которой прицеплена третья из имеющихся у дивизии в наличии сорокапяток. Сама пушка тоже была подбита. Скорее всего, в неё попал артиллерийский снаряд, потому что от неё мало что осталось. Только груды покореженного железа и ствол говорили о том, что когда-то это всё было 45-мм противотанковой пушкой образца 1937 года (53-К).

Очевидно, наше командование, увидев, что с востока, со стороны города Чудово, противник атаку не начинает, решило в последний момент перекинуть это орудие на усиление западного направления. Однако развернуться и принять бой ни пушка, ни артиллерийский расчёт так и не успели. Их подбили на марше, когда они, миновав крайние дома, пытались переместиться на другую позицию.

А чуть дальше я увидел ещё одну печальную картину. Разбитая перевёрнутая телега, которую я за сегодняшнюю ночь видел не раз, говорила о том, что судьбы помогавших нам лошадки по кличке Манька и её хозяина старика Митрича, скорее всего, тоже незавидны. Их тел отсюда заметно не было, но видя, что случилось с повозкой, можно было предположить, что они не выжили.

Представшая перед глазами картина наших разбитых позиций удручала. Однако то тут, то там были видны красноармейцы, которые, несмотря ни на что, вели стрелковый огонь по противнику. Это не могло не вселять в душу надежду на то, что мы выстоим, и город немцам взять не удастся.

Но долгое время быть сторонним безучастным наблюдателем я не мог, не имел права. Меня ждала незаконченная работа. Да и не собирались немцы мне давать отдыха, ежесекундно давая понять, что они пока ещё живы, гады.

И на этот раз этим напоминанием вновь послужил танковый обстрел моей лесопосадки, в которой от леса с каждым таким обстрелом оставалось всё меньше и меньше. Взрывы снарядов заставляли землю непрестанно дрожать. Казалось, сама земля, не замолкая, болезненно стонет.

Перейти на страницу:

Похожие книги