Неправильный красноармеец Забабашкин (СИ)

Обер-ефрейтор, услышав такие слова, отшатнулся от трубки и затряс головой, будто бы представив, как это будет происходить.

Я отобрал у него трубку и, стараясь говорить его голосом, начал убеждать собеседника в том, что он не прав.

— Вы ошибаетесь, господин обер-вахмистр. Обстановка на поле боя резко изменилась. В штабе не видят всю картину в целом, а я прекрасно вижу. Вижу, что русские захватили наши танки, развернули их и, перейдя в контратаку, движутся в сторону Троекуровска — в нашу сторону. Не верите? Посмотрите сами! Убедитесь, что танки стреляют во все стороны. А ведь наш враг находится на востоке! Так почему же они крутят башнями и ведут огонь по другим направлениям?! А потому, господин обер-вахмистр, что эта техника захвачена. В ней уже сидят русские танкисты! И это значит только одно — русские идут на нас.

Но мои разглагольствования, к сожалению, нужного эффекта не дали.

Командир батареи зло ругнулся: — Пьяная сволочь! — И грозно пообещал неприятности: — Оставайся на месте, за тобой скоро прибудут. Готовь шею!

После чего окончательно прервал связь.

Глава 16 Жизнь или не жизнь, вот в чем вопрос…

Новость о том, что «наша» артиллерия прекратила огонь, нас с Мольтке очень расстроила. Я рассчитывал, что ещё хотя бы пару-тройку залпов они не чухнутся, и я смогу наводить артиллерию по целям. И хотя артиллеристы работали неплохо, всё же большое число бронемашин и танков, стоящих в колоннах, а также некоторое количество пехотинцев, в том числе и тех, что засели в моей лесополосе, оставались целы и живы.

Однако, несмотря на это, стоило признать, что результаты артиллерийской обработки всё же свои плоды принесли. Обстрел и последовавшая за ним паника получились славной. Солдаты противника, не зная, куда бежать, прятались за корпусами горящей техники, находясь в полной прострации. Кто-то метался между машинами, кто-то стоял на коленях и молился, а кто-то сломя голову бежал к Троекуровску. И никто из них даже не помышлял о движении на восток, совершенно позабыв, что там и находится противник.

Остаться в живых — вот был лозунг солдат фюрера в этот момент истории. А вот мой не совсем добровольный помощник, услышав, что артиллерия больше не может нам помочь, что-то совсем раскис. Глядя на то, как на поле боя прячутся от неминуемой смерти камрады, он вытирал слёзы рукавом кителя и всхлипывал. Было очевидно, что до него потихонечку стало доходить, что вместе с последним снарядом, закончилось и наше с ним непродолжительное знакомство. А потому, вероятно, осознавая, что в нашем мире он проживает последние мгновения, мозг его заработал с удвоенной силой. И для того, чтобы продлить своё бренное и бессмысленное существование на нашей планете, он неожиданно предложил:

— А может быть, и миномётные расчеты тоже подключим к обстрелу?

— Э-э, — только и сумел вымолвить я. — А у нас что, ещё и миномётчики есть в распоряжении?

— Есть! Пять расчётов. Они в роще, в километре от артиллеристов расположились.

За всем этим бедламом, творящимся вокруг, я как-то совершенно упустил из вида наличие у противника миномётов. Просто вылетело из головы и всё. Хотя, когда я был на своей позиции в лесополосе, меня, кроме артиллерии обстреливали в том числе и из миномётов, окучивая неслабо. Ну да немудрено было за чередой моих авантюрных импровизаций это и забыть.

За проявленное рвение и смекалку я поблагодарил Фрица и даже показательно убрал финку в ножны.

— Вижу, ты встал на путь исправления. Давай, подключай свои миномёты и пора отсюда сваливать. Только, — я расстроенно нахмурился, предположив: — они ведь тоже, наверное, предупреждены, что ты с ума сошёл и не туда огонь наводишь. А потому пошлют тебя куда подальше и стрелять откажутся.

— Нет, — с горящими глазами заверил меня наводчик, словно учуяв, что его жизненный процесс бытия пока не закончен, — у них нет связи со штабом. Их туда было решено перебросить для усиления в последний момент. К ним связисты провода не успели провести. У них есть только связь со мной, они от меня получают и координаты и приказы на открытие огня!

И, чтобы подтвердить свои слова, он свободной рукой показал на до этого момента молчавший телефонный аппарат.

Я поправил финку на поясе, тем самым показывая, что хотя оружие и убрано, его недолго достать. А затем скептически хмыкнул и, согласившись на его план, похлопав по плечу, разрешил:

— Попробуй.

Мольтке, увидев моё благородство, истово закивал, обрадовавшись, и сразу же вызвав минометчиков. В двух словах рассказал «текущую» обстановку, потребовав немедленно открыть огонь и остановить наступление русских.