Неправильный красноармеец Забабашкин (СИ)

«Только вот живы ли? — возник вопрос в голове. — Жаль будет, если погибли. А выжить в том кошмарном обстреле, что устроила артиллерия противника, защитникам города было ох как непросто».

Но в любом случае, если кто-то и погиб, то хоть кто-то из командиров должен был выжить. И именно он, приняв командование на себя, должен будет дать приказ на отступление. А чтобы это решение принималось в спокойной обстановке, а также для того, чтобы при отходе снаряды врага не летали над головой, мне и предстояло обеспечить уничтожение вражеской батареи.

Но вот беда. Решение по её уничтожению я принял, а вот как это реализовать на практике, ещё не придумал. А прийти к какому-то решению было необходимо как можно скорее. Тот маршрут, который я выбрал, меня вновь выводил на окраину города. Только вот находился я сейчас севернее позиций немецких артиллеристов. То есть, у них в тылу.

— Так, что будем делать? — остановив мотоцикл у двухэтажного дома, поинтересовался я у Фрица, который сидел и смотрел ровно перед собой, вероятно, боясь шелохнуться лишний раз.

— Я-я… не знаю, — сглотнул он, осторожно посмотрев на меня.

— А я знаю! — сказал, приняв решение, и скомандовал: — Вылезай, быстро! Бери ранец и заходи в подъезд! Я за тобой.

Заглушив мотоцикл, взял в руки пистолет и, поправив за спиной две винтовки, давая указания пленному, устремился по лестнице наверх.

Поднялись на второй этаж. Тут все двери квартир, как и в доме, в котором мы были до этого, тоже оказались открытыми. Либо хозяева забыли закрыть, либо мародёры постарались, либо немцы после захвата города проверяли, не скрывается ли кто-то внутри жилищ.

Переступая через валяющиеся на полу вещи и фрагменты сломанной мебели, не упуская Фрица из вида, подошёл к окнам, которые вели на ту сторону, где находились гаубицы.

Из квартиры открывался прекрасный вид. Справа небольшая роща. Слева, в километре от нас, текла река. А впереди большой зелёный луг, переходящий в поле, которое заканчивалось лесом. Вот там, в километре от места, где я сейчас находился, с расстоянием между орудиями в пятьдесят метров, на опушке зелёного леса и расположилась вражеская артиллерия. И я их сразу увидел. Хищные, поднятые в небо, четыре ствола артиллерийских орудий. И это означало, что позиции противника я выявил. Но не всё было так просто. После двух минут наблюдения я понял, что хотя орудия вижу, а вот орудийную прислугу увидеть со второго этажа дома я толком не могу.

И тут дело в том, что артиллеристы заняли позицию в небольшом овражке, который ещё к тому же был прикрыт кустарником. И я, даже фокусируя зрение, смог увидеть только пару-другую промелькнувших голов противника, которые на секунду появлялись и сразу же исчезали.

Вновь пожалел, что при мне нет моего верного ПТР.

— Надо бы подняться повыше, — сказал это по-русски.

И, перейдя на немецкий язык, приказал пленному идти на выход.

Проследовав за ним на лестничную клетку, увидел лестницу, ведущую наверх. В конце эта лестница упёрлась в закрытую на амбарный замок дверь. Дверь была сделана из досок, открывалась внутрь и выглядела хлипкой. Во всяком случае, при беглом осмотре мне показалось, что это так. И нужно сказать, что в ту же секунду я понял, что в своём предположении не ошибся. Чуть отошёл назад, и со всей силы ударив ногой, полностью выбил её, сорвав с петель. Она повисла на дужке, открыв нам проход на чердак.

— Заходи, — кивком показал я направление, приметив удобное место: — Вон туда.

Фриц послушно прошёл и остановился рядом с чердачным окном. Оно было, хотя и застеклено, но открываться не могло — рама намертво забита гвоздями. Сфокусировал зрение и через него посмотрел на позиции артиллеристов. Они были как на ладони. И пушки, и четыре стоящих гусеничных транспортёра, которые, очевидно, эти орудия туда и подвезли. Также мне были видны лежащие в ящиках снаряды, валяющиеся после использования гильзы. Рядом с первой артиллерийской позицией оказался оборудованный командный пункт. Он представлял собой натянутый брезент между четырьмя деревьями, под которыми стояли стол, стулья, телефонные аппараты. За столом сидели два командира. О том, что это именно командиры, говорили сидящие на головах фуражки, в то время как у рядового состава были на головы надеты пилотки. Посчитал артиллеристов. Оказалось, что каждый орудийный расчёт, составляет восемь человек. Постарался вспомнить, как распределяется весь расчёт по номерам. И вскоре мне это удалось. Память из прошлой и беззаботной жизни подсказала, что: первый номер — наводчик орудия (заместитель командира орудия); второй номер — замковый; третий номер — заряжающий; четвёртый номер — установщик; пятый и шестой номер — снарядные; седьмой номер — помощник заряжающего; восьмой номер — подносчик.

Таким образом, только артиллеристов в одной батарее было тридцать два человека.

Стал считать в уме.

«Тридцать два артиллериста. Плюс четыре командира орудия. Плюс пара связистов. Плюс командир батареи и его заместитель. Вроде бы всё?» — задумался я.