Неправильный красноармеец Забабашкин (СИ)

А там всё было точно так же, как и на предыдущих позициях. Немцы не слышали эхо выстрелов из города, как не слышали и свиста пуль, что сопровождали стрельбу, которая ранее велась по их камрадам. А потому ничего не знали о практически полностью уничтоженных расчётах. Вот и подносили снаряды ближе к гаубице, иногда останавливаясь, чтобы передохнуть и посмотреть на дым, обильно поднимающийся в небо со стороны разгромленных (в том числе и ими) колонн.

«Смотрите, смотрите. Всё равно ничего вы там не увидите, ибо ваша смерть придёт не оттуда. Она прилетит совсем с другой стороны», — сказал я, начиная зачистку позиции номер три.

Выстрел! И стоящий рядом с открытым ящиком артиллерист, получив пулю в затылок, падает в этот самый ящик лицом. Выстрел! К нему присоединяется ещё один, который в это время открывал другой ящик со снарядами.

Вероятно, краем глаза увидев, что члены их расчёта падают на землю, переставая подавать признаки жизни, к одному из них устремился их камрад. Он подбежал, поднял голову лежащего на ящике товарища и, увидев его безжизненные глаза, даже испугаться не успел. А получив пулю в лоб, свалился на него замертво. Сразу после этого поочерёдно умерли ещё трое удивлённо стоящих солдат, которые так и не успели ничего понять.

Выстрел! И седьмой артиллерист отправлен вслед за своим расчётом.

И только восьмой получил пулю в спину, когда наконец поняв происходящее, попытался убежать.

— Бинго! Восемь из восьми, — хмыкнув, констатировал я.

Но перед тем, как заняться последней, четвёртой, гаубицей, а точнее её прислугой, быстренько пробежал сфокусированным взглядом по уже отработанным артиллерийским позициям.

Осматривал местность я не тщательно, а вскользь. Сейчас передо мной стояла не задача долго и тщательно выискивать спрятавшихся недобитков, а уничтожить того, кого увижу.

Но, к сожалению, никого из живых мне обнаружить не удалось. Все, кто сумел выжить ранее, надёжно попрятались, а кто умер, оставались неподвижно лежать на своих местах. Раненых я тоже не обнаружил, из чего сделал вывод, что пуля от немецкой винтовки, очевидно, причиняет серьёзные раны, которые не всегда совместимы с жизнью. Впрочем, вполне возможно, что в отсутствии раненых сыграла свою роль моя неплохая меткость. Расстояние было чуть больше километра и для моего зрения это была довольно небольшая дистанция. Я знал, куда, и главное, когда мне нужно стрелять, чтобы пуля попала наверняка. А, как известно, пули, попавшие в голову, с большой долей вероятности в живых не оставляют. Вот раненых и не было

Но время шло, а четвёртый расчёт был мной ещё не поражён. Эту вопиющую недоработку нужно было немедленно исправить. И я незамедлительно обратил свой взор вместе со стволом винтовки на них.

Выстрел!

И какое же было моё удивление, когда немец, который должен был получить мой подарок в глаз, синхронно с выстрелом, неожиданно упал на землю. Более того, я сразу же отметил, что весь расчёт рухнул в траву, и уже через мгновение, как тараканы, побежали в разные стороны.

— Эй! Эй! Вы куда?! — с негодованием буркнул я, не понимая причины их поведения.

Однако уже через мгновение, гада, который устроил эту панику, я обнаружил. Прячась за берёзой, немецкий солдат, неистово махая руками, что-то кричал расчёту, с которым я собирался поработать.

«Это что за хрен с бугра?» — не понял я и, улучив удобный момент, выстрелил в паникёра.

Когда пуля влетела ему в голову, то он от силы удара чуть повернулся в мою сторону. И по его искажённому лицу я узнал в нём недобитого артиллериста из второго расчёта.

«Вот же сволочь какая! Всю малину мне испортил! Распугал всех, и они разбрелись кто куда. Ищи их теперь!» — с негодованием вздохнул я.

А артиллеристы, не будь дураками, действительно попрятались. Да так, что увидеть и ликвидировать из всей восьмёрки я смог только одного.

Совсем расстроившись, я вздохнул и сделал несколько выстрелов по лежащим в ящиках снарядам, надеясь вызвать их детонацию.

На успех этого я не рассчитывал, так как знал, что обычная пуля от винтовки не пробьёт оболочку артиллерийского боеприпаса. Другое дело — были бы у меня бронебойные патроны или бронебойно-зажигательные. Вот тогда бы шансы на детонацию, возможно, и были бы. А так — нет! Но всё же попробовать стоило. И я полностью опустошил обоймы обеих винтовок.

Как и ожидалось, к сожалению, никакого взрыва не прозвучало. И я переключил огонь на охрану. Они прятались в кустах и за деревьями, но с чердака были прекрасны видны и умирали один за другим, так толком и не понимая откуда по ним ведётся огонь. После их почти поголовного уничтожения, не переставая следить за своим полем боя, и обводя взглядом одну орудийную позицию за другой, принялся перезаряжать обе винтовки, одновременно размышляя над следующим шагом.

Через полминуты наблюдения, убедившись в том, что ничья голова в кустах больше не мелькает, решил, что эта часть операции завершена.

Повесил оружие за спину и подошёл к ошарашенному Фрицу. Отвязал его от столба, убрал бинты в ранец. Взял стоящую у стены вторую винтовку в руки.

— Здесь закончили. Пошли вниз.