Непредсказанное убийство

— Я еще не решил, буду ли заниматься этим делом, — сказал он. — Скорее всего — нет. Знаете, все-таки я впервые решил устроить себе отпуск — за последние четыре года. Настоящий отпуск. И нужны очень веские основания для того, чтобы я поменял планы.

— Понимаю, — сдержанно произнес адвокат. — Назовите сумму.

Розовски покачал головой.

— Вы не поняли. Сумма тут ни при чем. Основания — не размер гонорара, а что-нибудь иное.

— Что именно?

— Сам не знаю, — честно признался Розовски. — Я просто не хочу заниматься этим. Вот посмотрите сюда, — он показал на лист, в котором на протяжении всего разговора делал какие-то пометки. — Не буду вам объяснять всего — пока не буду — но обратите внимание: мы с вами говорили… — Натаниэль посмотрел на часы. — Мы говорили всего-навсего восемнадцать минут. Вы не сказали мне и десятой доли того, что знаете, а я поставил уже четыре вопросительных знака. Видите?

Грузенберг посмотрел на вопросительные знаки, жирно выведенные Натаниэлем и ничего не сказал.

— Тем более, если вы говорите, что она лжет во всем, — добавил Натаниэль.

— В том-то и дело, — сказал адвокат. — В этом парадокс. Очень странное ощущение, но мне кажется, что она невиновна. И при этом — абсолютно неискренна в показаниях. Как думаете, такое возможно?

— Не знаю, — сказал Натаниэль. — Может быть… — он нахмурился, крикнул: — Офра, где обещаный кофе?

— Еще вода не закипела, — отозвалась из-за закрытой двери Офра.

— Н-да… Знате, Цвика, вы помогли мне в том давешнем деле, и я чувствовал бы себя очень неуютно, если бы отправил вас ни с чем, — сказал Розовски. — То есть, я по-прежнему не собираюсь этим заниматься, но готов помочь вам советом или консультацией. Бесплатно. Если вы согласны — что ж, давайте ваши записи, я просмотрю. Если же ваше условие — взять на себя расследование и только после этого — знакомство с документами, тогда оставляйте их при себе. Мы сейчас выпьем кофе и расстанемся.

Адвокат немного подумал.

— Хорошо, — сказал он. — Я согласен. Прочтите вот эту запись и выскажите о ней свое мнение. Или посоветуйте мне, как быть. Это, как я уже говорил, запись первого допроса — первого в моем присутствии.

6

Вошла Офра с подносом, на котором стояли две чашечки дымящегося кофе. Адвокату она улыбнулась, на шефа посмотрела с подозрением.

— Ты в отпуске или нет? — спросила она, ставя перед ним поднос.

— Или нет, — ответил Розовски. — Или да. Спасибо за кофе.

— Что говорить, если будут звонить?

— Если будут звонить — или да, — сказал Натаниэль, пробуя кофе. — Или нет — это для вас с Алексом.

Она молча вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Натаниэль сначала быстро пробежал глазами лист бумаги.

— Так… В присутствии… Ну, это понятно… — пробормотал он. — Ага, и переводчик тоже.

— В связи с тем, что госпожа Головлева заявила о плохом знании иврита, полиция представила ей переводчика, — пояснил адвокат. — Доктор Илана Ольшанецки из университета Бар-Илан.

— Ясно… Вы пейте кофе, Цвика, Офра замечательно его варит. Настоящий кофе по-турецки, — Натаниэль принялся читать вполголоса: — Что тут у нас?… Ага, — он зачем-то разгладил и без того гладкую страницу и углубился в чтение.

После необязательных вступительных фраз в документе шла подробная запись допроса. Розовски опустил вопросы анкетного характера — их можно будет прочитать позже.

«…Следователь. Вы утверждаете, что пришли по приглашению хозяина квартиры, господина Мееровича.

Головлева. Да, но я не знала, что это именно он.

Следователь. Поясните.

Головлева. Он не представился.

Следователь. Вы хотите сказать, что не были с ним знакомы?

Головлева. Нет, я хочу сказать, что не знала, от кого именно получила приглашение. Оно было сделано по телефону.

Следователь. Вам позвонил по телефону мужчина. Пригласил вас провести вместе с ним вечер. При этом не назвал себя. И вы так легко согласились?

Головлева. Понимаю, это выглядит очень странно. Я могу показаться вам легкомысленной, но все было именно так. Утром позвонил мужчина. Оказалось, что ошибся номером. Извинился. Минут через двадцать-тридцать позвонил снова. Сказал, что ему очень понравился мой голос. Что мои интонации напомнили ему голос женщины, которую он любил когда-то. Мы разговорились.

Следователь. О чем?

Головлева. Ни о чем конкретно. Так, обычная болтовня малознакомых людей. Кончилось тем, что он назначил мне свидание на вечер.

Следователь. У себя дома?

Головлева. По адресу бульвар Ганей-Кайц 124, квартира 25. В семь-тридцать.

Следователь. И вы не узнали в говорившем своего мужа?

Головлева. Нет. Я и сейчас не уверена, что говорил именно он.

Следователь. То есть, вы утверждаете, что вас пригласил в гости незнакомый вам человек?

Головлева. Да.

Следователь. Несмотря на это, вы сразу согласились?

Головлева. Да.

Следователь. Почему?»

— Действительно, — сказал Розовски, прерывая чтение, — что это вдруг она так легко согласилась встретиться вечером с незнакомым мужчиной, да еще в его квартире? В конце концов, это могло оказаться опасным.

— И оказалось, — заметил Грузенберг. — Правда, совершенно неожиданным образом.