Непредумышленное

 Она просыпается среди ночи, по полу шлепает босиком,
 Забирается под одеяло ко мне, холодом веет от ног ее:
«Брат, мне снятся страшные сны — дурацкий такой ситком,
Там я брожу по родным местам, но никто меня не узнает.
Какой-то мальчик секатором там вырезает ночной Багдад,
Там его ждет в подвале старый мужчина с дробовиком…
Братик, прошу, обними меня, спрячь, я не хочу туда,
Не хочу обратно, где ночь, война, и пепел, и тлен кругом.
Пусть на меня не смотрят больше фары потухших глаз,
Хоть бы не видеть, как гнутся от крови листья бурьян-травы,
За мной постоянно гоняется врач, в руках у него игла,
Ею он делает мертвыми всех, чтоб не лечить живых.
Пусть я не буду от мира сего, не от мира людских идей,
Больше пусть не ложатся под ноги мне кости, кровь и зола,
Я буду птицей в чужих краях, черепахой в морской воде,
Буду импалой листья жевать и спасаться от львиных лап.
Позволь до утра мне остаться тут. Я боюсь закрывать глаза.
А то как одна засыпаю — так словно на грудь мне садится бес.
Я тихонько, брат…» Обнимает меня, и приходится ей сказать:
«Я не он. Ты убила его год назад. Уже поздно, иди к себе».
Вздрогнула, ойкнула, делает вид, что сомнамбула, что спала.
Выбирается, хлюпает носом, идет, снова будет всю ночь реветь.
Крадется медленно, тихо по плитам, мимо чужих палат
Длинными коридорами без дверей…

Колесо

 Я не нравлюсь тем, кто меня читает.
В этих строчках нет никакого толка,
Только пыль осела на книжных полках,
И висит замок на воротах рая.
Я не нравлюсь тем, кто вскрывает раны
Прежней боли, жарит мне спину взглядом,
Только домик мой из камней агата
Устоит под бурей и ураганом.
Кто-то жаждет мести, соленой, жгучей,
И в себе вынашивает под сердцем
Тот огонь, что жжет, не дает согреться…
Может быть, он вскоре меня получит:
Я открыт для пули, бича и стали.
Не работаю больше на эту долю —
Колесо возмездий, убийств и боли,
Потому что мысли и сны устали
Все время двигаться по спирали,
Возвращаясь к прежним словам, угрозам.
Почему я не жалую Эру Пользы:
В ней мало места моей морали.
В ней просто двигаться по наклонной,
Так легко толкать Колесо по кругу,
Пачкать голову, мысли, сердца и руки,
Разгрызая глотку Любви с Законом.
Слишком просто здесь не любить кого-то,
Полюбить сложнее — такая штука.
Как идти под пули, раскинув руки.
Как шагнуть с тринадцатого — к восходу.
Оставляя тех, кто читает, помнит,
Тех, кто мстит, под сердцем отраву носит.
В их рассудке стылая злая осень
Гонит пыль и тлен по пустотам комнат.
Оставляя не смевших ступить за край.
Напевая под нос: «We were born to fly…»

Ностальгия