Непреклонные

— Те, кто звонит не от балды, либо в шоке, либо в истерике. Бывает, что даже не могут сформулировать просьбу. И этот юноша, что звонил по поводу Кулдошиной, очень долго заикался. Как раз перед тем сообщили насчёт ДТП. У гаишников номер сложный, набирают к нам. Драки между родственниками, пропажа домашних животных, какие-то другие мелочи. Насчёт одного пьяного, который лежал в подъезде без трусов, сообщили десять человек. И это не говоря о том, сколько поступает сообщений от школьников по поводу заложенных взрывных устройств. У сына в школе так же — не хотят контрольную писать и сообщают про бомбу. Сегодня, например, один пьяный всё время лез разговаривать. Обещал поднять на воздух вокзал. Когда за ним приехали, он продолжал со мной беседовать. И поэтому получается, что в действительно сложных случаях не реагируешь, как надо, и от этого проигрываешь.

Через расчищенное «дворниками» лобовое стекло мы увидели, как перепоясанный белой портупеей инспектор ГИБДД, в тулупе и в валенках с галошами, вышел на обочину дороги. Взмахом жезла он приказал остановиться «девятке» асфальтового цвета; я увидела на машине тот самый заветный номер.

В том, что так быстро удалось перехватить Лебедева, главная заслуга принадлежала Паше Шестакову. Представившись товарищем Анатолия Максимовича, он позвонил его супруге Тамаре Ефимовне и узнал, что полковник уехал в деревню к матери. Супруга любезно добавила, что Толя вернётся вечером. А из той деревни другого пути в город не существовало, и потому полковник обязательно должен был проехать мимо пикета, близ которого мы устроили засаду.

Все, кто находился в «Шевроле», тут же замолчали, и только сидящий за рулём Жамнов хмыкнул.

— Это, скорее, не «пенсионер», хотя лет ему много. Настоящий профессионал, сразу видно. Много ездит, почти каждый день. Стиль быстрый и безопасный, перестраивается отлично.

— Как бы этот «профессионал» не создал нам сложностей! — предупредил Шестаков. — Такие обожают права качать. Ты им — слово, они тебе — десять.

— С уголовным розыском не забалуешь, — успокоила всех Марина.

Из-за руля «девятки», отстегнув ремень безопасности, выбрался невысокий, плотно сбитый мужчина в чёрной с белым мехом дублёнке и бобровой шапке. На его пунцовом, круглом лице я заметила крайнее удивление. Прекрасно знакомый с правилами дорожного движения, уверенный в себе, Анатолий Максимович Лебедев знал, что не нарушил сейчас ни единого пункта этих правил. Он явно не чувствовал за собой никакой вины и потому очень удивился.

Инспектор откозырял ему, представился. Лебедев растерянно кивнул, огляделся и увидел ещё одного человека, который подошёл сбоку. В руке симпатичный чернобровый парень держал раскрытую красную книжечку — удостоверение сотрудника уголовного розыска.

Лебедев теперь смотрел на него, чуть приоткрыв рот с тонкими губами и превосходными крепкими зубами. Он, должно быть, хотел заявить, что произошла ошибка, но никак не мог сформулировать свою мысль. А капитан Геннадий Кайкан, с которым у нас всё уже было оговорено, что-то сказал на ухо Лебедеву, и тот согласно кивнул.

Мы знали, что как только Кайкан со своими ребятами сядет в машину к Лебедеву, и она тронется с места, наш микроавтобус должен ехать следом. Разумеется, всем, особенно Кулдошину, при допросе присутствовать нельзя, а вот для меня Гена согласился сделать исключение. Он намеревался представить меня как практикантку, которой необходимо поучиться методам проведения допросов. Хотя я, несмотря на свои двадцать шесть лет, могла поучить этому делу любого. Единственное обстоятельство, мешающее мне самой беседовать с Лебедевым, состояло в том, что я не являлась работником милиции, и потому полковник имел полное право послать меня подальше. С Кайканом он так поступить не мог и потому вынужден был подчиниться.

Всё получилось так, как и предполагал капитан. Он и ещё один сотрудник уселись в машину к Лебедеву, и Жамнов тут же тронул наш микроавтобус следом. Так мы и ехали в потоке другого транспорта, и над шоссе в морозном воздухе поднимался пар. Солнце садилось где-то сзади и справа, за тайгу и каменные холмы, которые и назывались Уральским хребтом.

Всё время, пока мы ехали, я ни о чём не думала и не слушала разговоров остальных своих попутчиков. Мысли мои уже были в Петербурге, в Лахте, где ждал моего звонка Андрей Озирский. Мы с шефом договорились о том, что свяжусь с ним сразу же, как только узнаю адрес фактического проживания Швоева. И тогда уже Андрей примет меры для организации наблюдения за объектом. Фотографию Швоева я послала ему по факсу, дала более-менее точное описание. Теперь нужно было только сказать, где именно в данный момент находится убийца Натальи Лазаревны.

Я постоянно помнила, что в Петербурге на два часа меньше, чем здесь, и потому там ещё день, пусть зимний и короткий. Работа агентства в самом разгаре, все сотрудники на местах — в любом случае люди под рукой у шефа окажутся.