Непреклонные

Швоев, который как раз выходил из подъезда во двор, прижал к уху так неожиданно запищавшую трубку. Он по номеру видел, что звонит жена, и уже собрался сказать ей, что в данный момент находится у станции метро «Проспект Ветеранов». До Ланского шоссе, конечно, далековато, но он постарается добраться до дома побыстрее.

— Жень, ты? — Швоев невольно улыбнулся. — А чего ревёшь? С Ромкой что-то? — Улыбка погасла, и Швоев сжался, как пружина. — Да говори же, не тяни!

— С Ромкой ничего, а вот с тобой… Всё в порядке?!

— Всё. Сейчас домой еду. Я на улице Танкиста Хрустицкого. Ничего по пути не нужно покупать?

— Да какие там покупки, Сашка?! — У Евгении внезапно пропал голос. — Мама сейчас звонила, сказала, что за тобой на Урале милиция охотится. Отца вызывал сотрудник уголовного розыска, подробно спрашивали о тебе. Он назвал наш адрес и телефон. Мама боится, что милиция и к нам пожалует. Сашка, что ты натворил? Они ошибаются или нет? Ты мне скажи, иначе я сойду с ума! Папу про ту женщину спрашивали, которую убили в лифте. Директрису бани, помнишь? Сашка, что же ты молчишь?.. Неужели это всё правда? Саша, да скажи же что-нибудь!

— Ну, спасибо тебе, Женька! — Швоев быстро пошёл к своей машине, до хруста в пальцах сжимая мобильник. — Предупредила… И тёще спасибо. Я объясню тебе всё потом. А сегодня не жди меня ночевать. Ромку поцелуй за меня. Скажи, что папку срочно в командировку услали…

— Сашка, да ты же с ума сошёл! Я ничего не понимаю! Как не приедешь ночевать? А куда поедешь? К матери? К друзьям? Да отвечай же!

— Я тебе открытым текстом ничего говорить не буду, — тихо ответил Швоев.

А глаза его бегали воровато и неуверенно, выискивая во дворе незнакомого дома какие-нибудь подозрительные машины. Но пока Швоев ничего не замечал, и это его успокаивало.

— Говорю, что сейчас нужно срочно уехать. В фирму больше не вернусь. Потом сумею тебя найти и расскажу, как было дело. Но не сейчас, Жень, только не сейчас. Всё будет хорошо, слышишь? И не плачь! Нам сегодня нельзя встречаться…

— Значит, правда! Что ты наделал?! — истошным голосом заорала Евгения, но Швоев уже выключил телефон.

Не помня себя, она металась по квартире, нажимала на кнопки телефона, всё время забывала номер и начинала снова. Слёзы ручьями текли из её глаз, а искусанные губы шептали проклятья — себе, мужу, милиции, злодейке-судьбе. Похоже, что Сашка ничуть не удивился. Значит, он ждал, допускал твое развитие событий. Поблагодарил за предупреждение и сказал, что ночевать не приедет. Пустится в бега, потеряет хорошую работу в фирме, заставит их с Ромкой страдать, жать, теряться в догадках.

Неужели он убил?.. За что? Да, тогда Сашка ещё был на Урале. Вернулся, получается, через два дня после убийства. Но он же совершенно не был похож на человека, который только что совершил самое тяжкое из всех злодеяний. Кажется, погибшая была многодетной матерью. Папа что-то такое говорил. Девять детей из-за Сашки остались сиротами…

Это нереально. Надо ещё раз позвонить. Где он будет прятаться-то? И на что всё это время будут жить они с Ромкой? Зарплаты кассира в метро не хватит даже на текущие расходы, не то что на оплату долгов. И за квартиру нужно вносить ежемесячно… Какой ужас! Только что всё было так просто, так спокойно! Ёлка на балконе, наступающий Новый год, приготовление ужина… Теперь, получается, и ужин-то готовить некому. Нет, несмотря ни на что, у неё есть Ромка. Сейчас он прибежит и попросит есть, нагулял аппетит на таком-то холоде…

Звонок в дверь прервал горячечные бормотания Евгении. Она опрометью бросилась в прихожую, больно ударившись плечом о косяк. Непослушными пальцами оттянула «собачку» одного замка, повернула ключ в другом. Сашка не мог так быстро приехать домой. Наверное, это сын, который наконец-то замёрз во дворе и решил вернуться в тепло. Всегда приходилось долго кричать с балкона, но на сей раз мальчишка пришёл сам.

На пороге стоял Ромка, весь в снегу, с санками на плече. Щёки его пылали даже при синеватом свете трубки, укреплённой над дверью. А рядом с ним Евгения увидела невысокого, но плечистого мужчину в дорогой кожаной куртке на меху и рыжей лисьей шапке.

Даже пребывая в смятении. Евгения заметила, что мужчина этот очень красив. Большие светлые глаза, брови с изломом, тонкие черты лица, едва заметные, но очень пикантные усы с бородкой. Мужчина улыбнулся ей, как старой знакомой, и на его щеках появились ямочки.

— Евгения Анатольевна Швоева?

Он протянул не милицейское удостоверение, а пластиковую карточку со своей фотографией. Евгения хотела прочитать, что там написано, но не смогла, и только раскашлялась.

— Мама, ты чего? — Ромка дёргал её за рукав. — Мам, я же пришёл. Ты даже не звала! Я не слышал, честное слово, извини…

— Пришёл и меня привёл. — Мужчина взял у полубеспамятной Евгении карточку. — Давайте всё-таки пройдём в квартиру, а то неудобно на лестнице разговаривать. Меня зовут Озирский Андрей Георгиевич. Я — директор охранно-розыскного агентства. Мне очень нужно как можно скорее побеседовать с вами. И с вашим мужем! — выделил последнюю фразу Андрей.