Непрямое говорение

§ 87. Точка говорения в интерсубъективно-эгологическом понимании. Разнообразные процессы, связанные с точками говорения, сопутствуют всем описывавшимся выше с позиции синтактики языковых актов случаям «непрямого говорения». Эта тема вызывает сегодня пристальный интерес, но терминология остается неустойчивой и дискутируемой (ср.: «точка зрения», позиция «наблюдателя», инстанция говорящего, голос, фокализация, нарратор или, в аналитической лингвистике, эмпатия, ориентация, расслоение Я-говорящего, фокус сознания и т. д.). Понятие «точка говорения» в значении «частного источника смысла» будет применяться здесь в широком объединительном плане. Речь идет не только о неотмысливаемости некой призмы говорения (известная и широко обсуждаемая, например, в связи с нарратором, но не всегда в литературе признаваемая идея), но еще, как минимум, о четырех характерных моментах.

Первый – наличие типологически различных точек говорения, связанных с местоименным циклом (я, он, ты, мы и др. [376] ). Второй – происходящие по ходу развертывания высказывания разновекторные перемещения (по терминологии Гуссерля – «кинестезы») источника смысла текущего акта говорения по типологически различным точкам говорения – их перманентные разнообразные смены, наложения, модификации, трансформации и т. д. Третий момент – то, что акт говорения не может непосредственно исходить из авторского Я: не существует точки говорения абсолютного Я, но имеются разные типы «я-позиций» как разных частных точек говорения «я», которые характерологически попарно сопряжены с той или иной позицией местоименного цикла: с он, с ты, с мы и т. д. Четвертое характерное обстоятельство – то, что в сколько-нибудь длительном речевом периоде всегда наличествует больше одной (без ограничения) такой имманентной высказыванию частной точки говорения и что эти точки, находящиеся в постоянном движении, взаимно сменяют друг друга, налагаются, противопоставляются, сближаются и т. д. [377]

Совокупность всех возможных или происшедших кинестез точек говорения дает картину высказывания как связной, целенаправленно организованной и интерсубъективно инсценированной последовательности частных актов говорения, которые исходят из разных – связанных с местоименным циклом – точек говорения, имплантированных внутрь высказывания и создающих тем самым его имманентную интерсубъективно-эгологическую структуру (ср. гуссерлев тезис: «трансцендентальная субъективность – это интерсубъективность»). Интерсубъективный аспект порождается соотношением в имманентных высказыванию точках говорения я-, он-, ты-, мы-позиций, эгологический аспект – целостностью высказывания, объемлющей все эти кинестезы: интерсубъективное расслоение точек говорения собирается в целостный «сценарий» общей смысловой канвой высказывания (более конкретный смысл этому эгологически-интерсубъективному соотношению будет придан в дальнейшем).

Между так понимаемой последовательностью актов говорения в высказывании и последовательностью актов сознания имеются и конститутивные сходства, о которых много говорится, включая и версию их отождествления, и конститутивные различия, о которых говорится меньше: зона их взаимной инсценированной сплетенности окаймлена с обеих сторон автономными областями актов сознания и актов говорения. В общем плане можно думать, что описываемые ниже смены, чередования и наложения связанных с местоименным циклом точек говорения не имеют точных аналогов в последовательности актов сознания (как и смены ФВ, о чем подробно говорилось в разделе 3.1).