Непридуманная сказка

Она посмотрела в его нежное внимательное лицо и кивнула, сама не понимая, как, ну, как можно рассказать всё то, что было в её не самой простой жизни. Но оказалось, что можно. Никому нельзя, а ему можно. И Саша рассказала ему всё. То есть абсолютно всё. И про Захара, и про Виталия.

Говорила она долго и, как ей самой казалось, путано и непонятно. Но он как-то всё понимал. И задавал вопросы там, где было нужно. И подолгу молчал, именно тогда, когда было необходимо. А уже в самом конце, когда ей вдруг стало страшно, и она испугалась, что навсегда и бесповоротно оттолкнула его от себя, что он наверняка ужаснулся и, ужаснувшись, больше не захочет её видеть и слышать, Александр вдруг шагнул к ней, повернул к себе и обнял. Обнял так, как ей всегда хотелось. Не с намёком на что-то большее, не формально, не равнодушно. А с такой нежностью, убеждённостью, что всё у них будет хорошо, с таким состраданием к её прошлым бедам, что Саша впервые в жизни почувствовала, как это, когда тебя обнимает любящий сильный мужчина, лучше которого нет на свете. И не было у неё ощущения, что она сейчас не с тем, что рядом с ней чужой малознакомый человек. Зато откуда-то возникло и заполнило всю её целиком чувство, что нет на свете никого ближе и роднее этого высокого усталого парня.

Они вернулись счастливые и как будто постигнувшие какую-то невероятную тайну. Антонина Сергеевна, которая гостила у Александра, выглянула с Артёмкой на руках, увидела их ясные лица, улыбнулась понимающе и ничего не сказала.

Саша и Александр вместе выкупали перед сном мальчика, покормили его, и она собралась уходить к себе.

- Я пошёл укладывать спать Артёмку, - улыбнулся «лучший на свете мужчина» и удержал её за руку, - ты подожди меня, пожалуйста, я тебя провожу.

- Да не надо, - засмеялась Александра, - вот уж дальний свет – соседняя

дверь. Три шага, и я дома.

- Я прошу: подожди.

- Хорошо.

Александр взял сына на руки и они, обнявшись и помахав Саше, ушли.

Тут же из кухни появились сёстры Легачёвы. Они с заговорщицким видом продефилировали через всю гостиную — Саша с интересом и удивлением наблюдала за ними — уселись рядком на сливочном кожаном диване и строго посмотрели на гостью. Она даже поёжилась под их суровыми взглядами.

- А вот сейчас, девочка, ты должна нас внимательно выслушать, - сдержанно начала старшая из сестёр, - выслушать и понять: тебе достался удивительный человек, потрясающий парень, которых во всём мире раз, два и обчёлся…

- Я вас понимаю, - кивнула с улыбкой Саша, воспользовавшись паузой в разговоре.

- Нет, ты не до конца понимаешь, - не согласилась младшая сестра, - но мы тебе сейчас всё расскажем, и ты, конечно, поймёшь…

Пока сёстры Легачёвы рассказывали, одна сменяя друг другу, Саша, как ей самой казалось, не дышала, не шевелилась и не моргала. Перед её глазами стоял худенький русоволосый мальчик, провожающий уезжающую к любовнику мать и остающийся один в пустой двухкомнатной квартире. И её собственные неласковые, но всё же любящие родители уже казались ей лучшими на свете.

Когда женщины замолчали, Саша, не говоря ни слова, встала и пошла вглубь дома. Акулина Сергеевна хотела было спросить её о чём-то, но старшая сестра схватила ту за рукав и силой усадила обратно на диван.

А Саша на цыпочках зашла в комнатку к маленькому Артёмке. Там, на полу, лёжа головой на огромном палевом льве Лёве, неудобно просунув сквозь прутья детской кроватки руку и нежно сжимая ладошку сына, спал Саша Эмерих, её сбывшаяся несбыточная мечта. Её непридуманная сказка. Тот самый парень с Кольцевой дороги, спасающий бродячего пса. Тот самый доктор, возившийся с маленькой Полиной Вадимовной в собственный день рожденья. Тот самый мальчик, выстоявший против всех бед и искушений. Тот самый отец, усыновивший брошенного мальчика. Единственный возможный для Саши человек, которого она почему-то так долго и всё не там искала, но всё же нашла. Она тихонько легла на пол рядом с ним и тоже положила голову на льва Лёву.

Московская область, май 2003 года. Александр и Александра

Лёву буквально через неделю после усыновления увидел на блошином рынке, мимо которого он случайно пробегал по делам, Саша. Грустный лев сидел прямо на асфальте под мелким дождём, таким неуместным и несвоевременным, и смотрел безнадёжными пластиковыми глазами на спешащих людей. Александр тоже было промчался мимо, торопясь укрыться от мороси в своей тёплой машине. Но в последний момент всё же заметил льва. И неожиданно для себя резко развернулся в обратную сторону и, поискав глазами хозяина льва, поинтересовался:

- Сколько?

- Сотню прошу, - неуверенно ответил высокий не слишком трезвый торговец в зелёном полиэтиленовом плаще.

Саша вынул из кармана купюру, сунул в грязную ладонь продавца и потянул грустного льва за лапу:

- Пойдём, Лёва… Ты же не против, если я стану называть тебя так?

Лев оказался тяжёлым, Саша обхватил его руками и потащил к своей машине. Вслед ему глядели несколько торговцев.