Непридуманные истории (сборник)

Я отошел недовольный и поделился своими сомнениями с рядом стоящей женщиной. Она подошла к батюшке и попросила его исповедовать меня. Тот махнул рукой, мол, чего ему надо, я уже исповедовал его. Но женщина оказалась настырной, и меня подпустили второй раз. В этот раз батюшка выслушал мою исповедь полностью. После причастия я вышел из храма радостный, но в душе оставалось какое-то неудовлетворение. «Наверное, в тольяттинской церкви все священники такие невнимательные, – подумал я, – ничем они мне не помогут». Вот почему у меня появилось желание перебраться в Москву.

Когда мама узнала о моем решении бросить техникум и ехать в Москву, то так огорчилась, что даже всплакнула. Я спросил ее, почему она так расстраивается и почему против моего поступления в семинарию. Она ответила: «Да разве я, Коленька, против твоего поступления в семинарию? Только хочу, чтобы ты вначале светское образование получил, а уж потом поступай куда хочешь». Я стал разъяснять, что не хочу терять драгоценное время и обманывать государство, учась за его счет, если собираюсь идти служить в Церковь. А мама говорит: «Я боюсь, сынок, что ты пойдешь по этому пути, обязательно встретишься с какой-нибудь несправедливостью, разочаруешься и уйдешь из Церкви, а профессии у тебя никакой нет». Я отвечал, что прекрасно понимаю, что люди несовершенные, в том числе и я. Потому иду в Церковь, чтобы самому лучше стать и другим по возможности помочь, и ни в чем разочаровываться не собираюсь. За меня вступилась бабушка: «Отпусти ты его, дочка, не пропадет парень. Может, это его дорога».

В апреле 1976 года я выехал в Москву, завербовавшись на строительство олимпийского комплекса по своей специальности – отделочника. В кармане у меня было тридцать рублей, а в голове кружились самые радужные надежды.

Москва встретила нас, лимитчиков, не очень гостеприимно. Поселили в общежитии, временно, в комнате для приезжих. Забрали паспорта, пообещав вскоре все устроить. Устройство наше затянулось. В комнате для приезжих – сквозняки. Короче, я простыл и разболелся окончательно. Как помню, проснулся в субботу утром, голову от подушки еле поднял. Озноб бьет, температура тридцать девять. Один в огромном многомиллионном городе. Ни родных, ни знакомых. К тому же всего пятнадцать рублей осталось на жизнь. Тоска на меня напала. Потом говорю себе: «Стоп, что это я раскисаю. Я же не один, со мной Бог, Который меня сюда привел». Вспомнил, как в атеистической литературе насмехались над верующими за то, что они верят в возможность исцеления от мощей святых угодников. Значит, думаю, действительно исцеляются, раз так безбожники злопыхают. Где же, думаю, мне мощи святые найти? Вспомнил тут про преподобного Сергия Радонежского, о котором читал в историческом романе Бородинского «Дмитрий Донской». Решил ехать в Загорск, в Троице-Сергиеву лавру, исцеляться от мощей праведника. Узнал, как добраться до Загорска и, несмотря на свое болезненное состояние, тронулся в путь. Когда приехал на станцию в Загорск, думаю, надо спросить кого-нибудь, как пройти в лавру. Но тут одолела меня юношеская стыдливость, мне казалось, что если я буду спрашивать про монастырь, то надо мной будут смеяться: «Такой молодой, и в Бога верит». Пошел сам наугад, вышел к лавре, обрадовался. Зашел в лавру и озадачился: где же здесь гробница с мощами преподобного Сергия Радонежского? Опять стесняюсь подойти спросить. Решил сам искать. Зашел в один большой храм, а там люди подходят к монахам, крест целуют, подошел и я. После того как приложился ко кресту, мне стало намного легче. Пошел дальше на поиски. Зашел в небольшую беленькую церковь, мне внутренний голос говорит: «Здесь лежат мощи преподобного Сергия Радонежского». Покупаю большую свечку и прохожу дальше в полумрак собора. Вижу, стоит гробница под серебряным балдахином, а рядом монах что-то читает. А люди все по очереди подходят к гробнице, крестятся, кланяются и прикладываются. Сначала я постоял, присматриваясь, как они это делают, а потом и сам пошел. Встал на колени перед ракой преподобного да забыл, для чего сюда пришел. Стал просить преподобного не об исцелении, а о том, чтобы он меня принял в число учащихся семинарии. Приложившись к святой раке, пошел к выходу. Когда я проходил через двери храма, с меня как будто мокрая тяжкая шуба свалилась. Стало так легко, радостно. Болезнь мгновенно куда-то исчезла. Я забыл даже поблагодарить преподобного за исцеление, а почему-то опрометью бросился из лавры и поехал в Москву.

С понедельника все дела мои пошли гладко, как по маслу. Нас поселили в общежитие, при этом мне досталась отдельная комната, выдали деньги и определили трудиться в бригаду плиточников.