Непридуманные истории

– Ну, если бы он, к примеру, стал говорить, что наука отрицает идею Бога?

– Тогда я бы спросил: какая конкретно наука отрицает Бога?

– К примеру, физика. Эта наука дает человеку реальную картину окружающего нас мира, и ни о каком Боге она не свидетельствует.

– Правильно ты говоришь, – согласился Павел, – физика может свидетельствовать только о физическом, материальном мире и о его законах, так как этот физический мир является единственным предметом ее изучения и ничего не может говорить о духовном мире и о его законах, ибо это не входит в пределы компетенции физики как науки. То же можно сказать и о других естественных науках.

Андрей надолго замолчал, не торопясь отхлебывая чай и обдумывая тупиковую ситуацию. Наконец он улыбнулся и торжественно сказал:

– Есть такая наука.

– Это какая же? – удивился отец Павел.

– Научный атеизм, – торжественно провозгласил Андрей.

– Боюсь разочаровать тебя, Андрей, но научный атеизм вовсе не является наукой по той простой причине, что он не имеет своего собственного положительного предмета.

– Как так не имеет предмета, – растерялся Андрей, – религия и является его предметом.

– Тогда это уже не научный атеизм, а религиоведение. Но оно изучает историю религиозных исканий человечества в его разных культурных проявлениях – и не более.

– Но научный атеизм говорит о Боге в отрицательном, конечно, значении.

– Бог может быть предметом изучения только богословия, но не атеизма, который держится на одном голом отрицании.

– Ну, хорошо, – сказал Андрей, – если атеизм не может доказать, что Бога нет, то может ли религия доказать, что Он есть?

– Тоже не может, – согласился отец Павел.

– Вот видишь, – торжествовал Андрей.

– Религия, Андрей, не доказывает бытие Бога, а показывает Его. Говорит о том, что Богу нужно верить. Если бы Бога можно было доказать, то это была бы уже не вера в Него, а знание. Но, в отличие от атеизма, у богословия есть веские аргументы в пользу бытия Бога.

– Это какие?

– Ну, например, если мы зададимся вопросом о первопричине нашего мира, то есть откуда взялся этот мир, то невольно приходим к умозаключению о Боге как Творце.

– Ерунда, – начал уже сердиться Андрей, – никто мира не творил, он сам себя сотворил.

– Интересно, кем бы я выглядел в твоих глазах, если бы на вопрос, кто испек эти оладьи, заявил, что никто их не пек, они сами испеклись. Тесто нечаянно упало в кислое молоко и, перемешавшись, стало прыгать на горячую сковородку. При этом учти, что оладьи – самое простейшее кулинарное блюдо, состоящее из трех-четырех компонентов. А ты говоришь, мир сам себя создал.

Отец Павел стал смеяться, Андрею тоже стало смешно от этого примера. Он, хохоча, взял оладушек с тарелки и серьезно его вопросил:

– Так ты сам себя испек? Ну так получай, – и, разорвав его пополам, обмакнул в мед и, отправив в рот, запил чаем. – Все, Павел, я окончательно запутался. Видно, нас недоучили в институте.

– Да те, кто вас там обучал, сами не могут разобраться толком в этих вопросах. Разум и логика к истинной вере привести не могут, а только могут дорогу к ней расчистить. Больше не будем сегодня о серьезных вещах. У нас, Андрей, после обеда намечено важное мероприятие, хочу матушку Любу на мотоцикле научить ездить.

– Да брось ты, Павел, зачем это мне? – засмущалась матушка.

– Как «зачем»? А вдруг у меня срочное дело, а тебе в это время в район надо съездить за чем-нибудь. Не спорь со мной, ездить на мотоцикле проще, чем на велосипеде.

Все опять встали из-за стола и пропели молитву. Андрей на этот раз стоял лицом к иконам, считая, что это не означает его участия в молитве, а лишь дань уважения к гостеприимным хозяевам дома. Мотоцикл был «Иж-Юпитер» с коляской. Отец Павел пояснил, что в его хозяйстве эта техника необходима. На машину у него нет средств, а на мотоцикле и сено из лесу корове можно привезти, и за продуктами в район съездить, и на рыбалку. Андрей разместился в коляске, отец Павел сел за руль, матушка Люба уселась сзади него. Пока выезжали из деревни, отец Павел, перекрикивая рев мотора, объяснял жене, как надо переключать скорости. За деревней они поменялись с матушкой местами. Та долго не могла тронуться с места, наконец поехала. Вначале ехали тихо, на первой скорости. Павел потребовал переключиться на вторую, а затем и на третью. На дороге попался камень, и матушка, не справившись с рулем, повернула в сторону, мотоцикл понесся под косогор к реке.

– Убирай газ и тормози, – закричал отец Павел.

Но матушка, испугавшись, вместо торможения прибавила газу – и уже через минуту все трое оказались в реке. Андрей даже толком не успел испугаться. Было неглубоко, чуть выше пояса. Отец Павел начал было сердито выговаривать матушке, но потом, увидев, что она сама чуть не плачет, стал нарочито смеяться:

– Ну, молодец Люба, искупала нас, ай да молодец!

Но матушка его веселья не разделяла. Выйдя из воды и отжав полу юбки, сказала:

– Ну что, убедился в моей неспособности управлять мотоциклом?

– Да что ты, Люба, Бог с тобой, с кем не бывает. Вон медведей в цирке и то обучают на мотоциклах.