Неприятнейшая неожиданность

– Ушел я мир спасать, и пропал. И некому у нас в семье этим зарабатывать.

– А вот кирпич Ванечка делает…, – уже как-то понуро высказалась моя обличительница.

– Он-то делает, а я ни рубля с этого дела не имею. Скоро уйду, и беременной Забаве денег будет взять негде. Ее братья, без моих карет, ломаный грош зарабатывают. А я повара держу, сторожа со дня на день караулить начнут, и всем им платить нужно будет. Поэтому я ей изрядную сумму денег и оставлю, а не чужих девочек нарядами, шубами и сафьяновыми сапожками одаривать буду.

– А запаса денег у тебя нету?

– Есть, но он не очень велик. А сколько денег уйдет на поход, неизвестно. Опыта у нас нет, вдобавок, ехать надо черт знает куда.

– Я доезжала до Олешья! Там до моря всего несколько верст.

– И в Константинополе, конечно, тоже побывала?

Наина отрицательно покачала головой.

– И всю Персию и Византию обегала?

– Нет!

– Поэтому лучше говорить не запас, а деньги на поездку. А кто у нас командир, атаман?

– Ты, конечно.

– А как любой командир отнесется к спорам с подчиненным? Положим, он ставит задачу – убить врага. Дает совершенно четкую и ясную команду: сидеть вон в том овраге, караулить противника, и как увидишь, стреляй в него из лука. А подчиненный вдруг начинает выламываться: да там сыро, я лучше на солнышке посижу, покушаю тут… Что сделает атаман?

– Или пришибет, или выгонит! – вмешался Иван.

– Правильно. А Наина с портками тут борется. Что мне делать? Гладить ее по красивой головушке? Делать то, что она хочет? Проще выгнать, и не тратить силы, время и деньги. А освободившаяся Зарница вьючной лошадью станет – тюки с грузом повезет, или запасной поскачет.

– Володь, да она поняла уж все, – решил обелить любимую Ванек.

Наина презрительно фыркнула.

– Она понимать и не хочет, ишь, как лошадь фырчит! – возмутился я. – Сейчас только портки ей навяжем, тут же ее на низенькие сапожки, в которых в любой луже утонешь, потащит. И опять споры, пререкания. Я тут с ней до Смоленска дойти не успею, уже поседею. В общем, давайте решать: или вы оба слушаетесь меня беспрекословно, или со мной пойдут Богуслав и Матвей, которых не надо ни одевать, ни обувать, ни вооружать. Опять же, если вас не брать, нас будет трое на шести лошадках. Сможем пересаживаться на свежую лошадь каждые два часа. А без всадника, ахалтекинец отдыхает, практически и не устает, даже если вовсю скачет. Да и Зорька с Вихрем, похоже, не хуже – тоже княжеские лошади.

– Но я же видела нас в походе! – возмутилась прорицательница.

– А опытный волхв Добрыня именно вас и не видел. Он не ошибается никогда. И ты сама не раз говорила, что поход спрятан от тебя за черной пеленой. Думайте именно сейчас – идете вы на моих условиях, или и дальше тут возле кирпичного сарая скачете. Посоветоваться мне с вами и можно, и нужно, но уж если я принял решение – его надо исполнять сразу и безоговорочно.

– Это жестоко! – зароптала молодежь.

– А никто вас и не убеждал, что я мягкий и добрый, – я такой, какой есть. Время не тяните. Как сейчас решим, так и будет – изменить что-то потом уже будет нельзя.

– А если мы передумаем?

– Потом меня это касаться не будет, решайте именно сейчас.

Они отошли, пошушукались минуты три. Надумали. Подошли.

– Мы идем, атаман.

Ну и ладненько.

На базаре сходу взяли нам с Ваней каждому по теплому кафтану и по войлочной епанче со здоровенным капюшоном. Матвей мне епанчу не показывал, только говорил о ней. Поразительное сходство с армейской плащ-палаткой из далекого будущего! Купили олифы и штук пять свечей – надо же защититься от воды сверху донизу.

Присмотрели Наине суконный охабень. Она было зароптала:

– Вы еще охабень-похабень мне хапните!

Но Ванька ее безжалостно пресек.

– На собольи шубы сама иди зарабатывай!

Видно паренек и тут за меня встает горой. Добавили женский, не менее теплый, чем у нас кафтанец и пошли к сапожникам. Тут пришлось заказывать трое разных по размеру сапог, высотой до верхней трети бедра. Мастера рассказывали нам о куче всяческих водоотталкивающих средств – тут тебе и парафин, и смесь льняного масла с дегтем и сырым яйцом, и еще что-то уж совсем нам с ребятами неведомое, пока их не оборвал старенький сапожник, взявшийся тачать обувку для кудесницы:

– Цыть, пострелята! Лучше воска все равно ничего нету.

Пострелята, мужики лет по сорок-пятьдесят от роду, уважительно смолкли. Не зря мы свечи рванули!

Зашли в шапочный ряд, подобрали три недорогие, но теплые шапки. У оружейников экипировали Ивана – арбалет и болты к нему, метательные ножи, дешевенькую саблю. Шашка была больше для красоты и порядка – черный волхв так близко к себе не подпустит, но мало ли что еще в дороге приключится! А вид грозного клинка всякую разбойную сволочь отпугнет.

Глава 22

Вернулись домой, увешанные покупками, как три новогодние елки игрушками. Богуслав уже закончил занятия по развитию интеллекта у волкодава, и ждал меня, сидя на лавочке. Марфа лежала у его правой ноги.

– Вот сейчас собака уже понимает и мыслит, как семилетний ребенок. Через недельку до двенадцатилетнего подростка и дойдет.

Я покосился на умницу с сомнением.

– Может и так сойдет?