Неприятнейшая неожиданность

У князя в организме все было складно да ладно, просто божественно хорошо. Видимо, кроме меня, еще и святой Пантелеймон подсобил, такое складывалось ощущение. Озвучил свою мысль Мстиславу. Знакомый огонь вспыхнул в его голубых глазах.

– Точно монастырь поставлю!

Ну, пока нахлынуло такое воодушевление, грех его не использовать.

– Давай, государь, встанем на ноги. Святой тебя поддержит!

– Давай!

А в помощь святому Пантелеймону дернул боярских дружинников – подстраховка не повредит. Поставил их слева и справа, объяснил, что и когда нужно делать. Больной сел. Отдышался. Я опять потянул князя за руки, и Мстислав птицей взлетел на ноги – слава богу, не залежался еще. Караульщики поддержали покачнувшегося государя, затем отпустили. Стоял он уверенно, а я опять обшаривал его глазами.

– Так мне можно идти?

– Можно, но чуть-чуть попозже. Пока просто постой, попривыкай.

Привыкали где-то с минуту. Потом Мстислав подустал, и его опять начало покачивать. По моей команде и при заботливой поддержке рук караульщиков, государь мягко опустился на кровать, а не грубо рухнул с высоты собственного роста. Положил его, опять все проверил – прошло без ухудшений и эксцессов. Процесс излечения плавно улучшал состояние князя все дальше и дальше.

– Теперь, государь, надо полежать, отдохнуть.

А мы с боярином-дворецким подались завтракать, прихватив по пути проснувшуюся Забаву.

– Ну ты силен! – восхищался мной Богуслав, – через день после этакой операции на ноги Мстислава начал ставить!

– Меня учил здесь очень знающий человек.

– И ты явно был лучшим из лучших среди учеников!

– Что Бог дал, – скромно ответствовал я.

– Бог-то бог, да не будь и сам плох!

– Стараюсь, как могу.

Под такие сладкие речи, особенно радующие мою жену, и позавтракали.

Затем уточнили расширение диеты князя. Я решил, обгоняя сроки, принятые в мое время в несколько раз, добавить сильно разваренную белорыбицу в обед и омлет из двух яиц на ужин. В промежутках небольшие количества различных каш. Хлеб пока только белый.

Тут же довели эти мысли до повара. Он, видимо, хорошо помнил реакцию дворецкого на его безобидное высказывание о мясе в прошлый раз, и не желая попасть в омлет исходным продуктом, в кулинарные споры предпочел не вступать. Очередную вареную куриную ногу с бульоном я тоже порекомендовал подать к полднику.

Пользуясь удачным моментом, отпросился у Богуслава до обеда. Он тоже горел рвением проявить себя с лучшей стороны в уходе за Мстиславом. Вот и флаг ему в крепкие руки, а у меня неотложные дела горят.

Забава пошла со мной. Первым делом, пользуясь близостью, посетили храм Святой Софии. Пономарь сидел на месте, караулил ящик с монетой, беседовал с каким-то осанистым здоровяком, по виду – богатым купчиной. Перед Прокофием на столике лежал, кроме бересты и писала, еще и изрядный кусок пергамента, а в руке он держал гусиное перо, и примеривался обмакнуть его в чернильницу.

Решив не мешать, прошел к протоиерею. Супруга подалась ставить свечку за спасение от пожара. Мне было некогда, дела поджимали. Потом приму участие, на досуге.

Николай встал при виде меня. Поздоровались, аж обнялись.

– Ты куда пропал? Народ тут денег нанес немерено, в первый раз вижу такие щедрые пожертвования. Пономарь записывать не успевает. Епископу наушники уже донесли, он никак понять не может, чем это мы такой прилив православной веры в народе вызвали. Был бы ты один, да на свои темные делишки деньгу греб, Герман бы такого певца враз в колдовстве обвинил, а тут в деле я, пономарь, у церкви уже фундамент почти готов – известь досыхает. Тут начнешь на нас бочку катить, народ враз из Новгорода такого епископа вышибет, никакой Киев не поможет.

– Я князя Мстислава лечу, его медведь порвал.

– Сильно порвал?

– Кишки наружу выпали.

– С такими ранами долго не живут, – задумчиво произнес Николай, – я их пытался лечить, уж как молился – бесполезно.

– Государь рассказал то ли сон, то ли видение, что пришел к нему святой Пантелеймон, обещал помочь.

– Будем верить, – вздохнул святой отец.

– Обязательно будем, – подтвердил я. – Сегодня князь первый раз встал.

У Николая округлились от удивления и глаза, и рот. У протоиерея аж голос срываться начал.

– Как же это…, не может быть…, а кишки он что, рукой придерживает?

– Кишки я сразу же, в первую же ночь солью промыл, а живот ушил. Святой зримо помогает.

– Ну да, не простого ведь человека лечишь… Только ни у кого так раньше не получалось. Похоже, что ты и в лечении, как в пении – на две головы всех выше!

– С нами Бог! – отозвался я.

Мы дружно перекрестились.

– Деньги сейчас возьмешь? А то Герман уже пытается к ним подобраться. Отнять их потом у этой гниды невозможно будет.

– Давай!

Мне был выдан изрядный баул с мешочками золота, серебра и меди с учетными суммами по металлам, взята куда-то моя подпись, и приставлены для переноски денег два лба с секирами, которые на Западе называли алебардами.

Позвал Забаву, и мы отправились домой с охраной и крупной суммой денег. Церковные службы по сбору, учету и переноске денег работали безукоризненно.