Неприятности – мое ремесло

Делагерра отошел на несколько шагов, постоял, глядя на кроны деревьев. Затем медленно вернулся и встал рядом с креслом Белл. Лицо испанца осунулось от усталости.

– Нам было хорошо втроем. Тебе, Донни и мне. Жизнь порой проделывает с нами ужасные штуки. И ничего нельзя вернуть.

– Почему ты говоришь так, Сэм? Теперь мы можем видеться чаще, – прошептала она.

Мимолетная улыбка коснулась губ Делагерры и тут же исчезла.

– Мне в первый раз пришлось пойти на обман, – спокойно произнес он. – Надеюсь, в последний.

Голова Белл дернулась, руки вцепились в подлокотники – белые костяшки на лакированном дереве. Все ее тело напряглось как струна.

Делагерра уныло выудил из кармана что-то блестящее:

– Получил бляху обратно. Она сияет не так, как раньше, но все еще сияет. Постараюсь сохранить ее такой.

Он убрал бляху в карман.

Белл медленно встала, подняла голову и пристально всмотрелась в его глаза. Ее лицо под румянами застыло, словно гипсовая маска.

– Господи, Сэм, я начинаю понимать…

Делагерра не смотрел в лицо Белл, разглядывая что-то за ее плечом. Он заговорил, и голос прозвучал сдержанно и смутно:

– Ну разумеется. Только женщина могла стрелять из такого крошечного пистолета, но дело не только в оружии. Там, в хижине, я понял, что Донни был начеку, – мужчине не удалось бы застать его врасплох. Капкан расставили на Имлея, и Мастерс с Ааге решили, что он туда угодил. И даже послали своего юриста, который заявил, что Имлей готов сдаться. Откуда им было знать, что Имлея нет в живых? Да и какой коп поверит, что женщина способна вспомнить про гильзы… Выслушав Джоуи, я поначалу решил, что это и вправду Стелла Ля Мотт. Но когда я высказал ей это в лицо, я уже так не думал. Грязная история. В некотором смысле я виноват в ее смерти. Хотя у нее и так было не много шансов.

Белл Марр не сводила с него глаз. Легкий ветерок шевелил каштановую прядь, но сама она застыла как статуя.

На мгновение Делагерра оторвал взгляд от горизонта и угрюмо посмотрел на нее, отвел глаза, вытащил из кармана связку ключей и бросил на стол.

– Долгое время меня мучили три вещи. Запись в ежедневнике, пушка в руке Донни и гильзы. Только потом до меня дошло, что Донни умер не сразу. У него хватило мужества доиграть роль до конца. Чтобы защитить кое-кого. Запись в ежедневнике вышла слегка смазанной. Он сам сделал ее, уже при смерти. Решил, что имя Имлея запутает дело. Затем вытащил из стола пушку и умер. Оставались гильзы… Я слишком поздно догадался. Стреляли через стол. Книги на краю стола помешали гильзам скатиться на пол. Донни не дотянулся бы до пола. В твоей связке ключей есть и ключ от его кабинета. Вчера ночью я заглянул туда и обнаружил гильзы в коробке для сигар. Никто не удосужился туда заглянуть. Мы находим всегда только то, что рассчитываем найти.

Делагерра замолчал, потер щеку и закончил:

– Донни сделал все, что мог, и только потом умер. И я не позволю, чтобы его труды пропали даром.

Белл медленно открыла рот, что-то пролепетала, потом слова стали разборчивее:

– Дело не в одной женщине, Сэм. С его женщинами я успела сбиться со счета. – Она вздрогнула. – Я поеду в полицию и сама во всем признаюсь.

– Нет. Говорю тебе, я не позволю, чтобы труды Донни пропали даром. Полицию устраивает сегодняшняя версия, а город наконец-то избавится от банды Мастерса – Ааге. На какое-то время Дрю окажется на гребне волны, но он слабак, надолго его не хватит. Ты не пойдешь в полицию. Ты сделаешь так, как хотел Донни. А теперь прощай, Белл.

Делагерра мельком взглянул в ее потрясенное, внезапно осунувшееся лицо, резко отвернулся и зашагал по тропинке мимо пруда с лилиями и каменной жабой. Обогнув угол дома, он подошел к машине.

Пит Маркус распахнул дверцу. Делагерра сел, запрокинул голову назад и прикрыл веки.

– Только не гони, Пит. Голова раскалывается, – сказал он тихо.

Маркус завел мотор, выехал на шоссе и медленно покатил обратно в город. Дом, затененный деревьями, остался позади и вскоре исчез из виду, но прошло еще немало времени, прежде чем Делагерра снова открыл глаза.

Стрельба у Сирано [15]

1

Тед Кармади любил дождь – его прикосновения, его шум, его запах. Он вышел из своего «ласаля» – купе и немного постоял у бокового входа в отель «Каронделет» – высокий воротник синего замшевого плаща поднят до самых ушей, руки в карманах, в уголке губ попыхивает сигарета. Затем он вошел внутрь и миновал парикмахерскую, аптеку и парфюмерный магазинчик с рядами умело подсвеченных флаконов, похожих на артистов, выстроившихся на сцене в финале бродвейского мюзикла.

Обогнув колонну с золотыми прожилками, он вошел в кабину лифта, пол которой был устлан ковром.

– Привет, Альберт. Отличный дождь. Мне на девятый.

Худой, усталого вида парнишка в голубой с серебром униформе придержал закрывающуюся дверь ладонью в белой перчатке:

– Господи, мистер Кармади! Думаете, я не знаю, какой у вас этаж?

Он поднял лифт на девятый этаж, не глядя на световое табло, распахнул дверь и вдруг прислонился к стене кабинки и закрыл глаза.