Неприятности по обмену

По движущейся лестнице спускалась Полина. Да не одна, а в компании дамы в мужском костюме. Выглядела девушка подозрительно. Уголки губ опустились, глаза смотрели в одну точку. Зато колдунья, которая пару часов едва не рыдала в туалете, светилась от радости. По-хозяйски положила ладонь Полине на плечо.

Заколдовала! Точно заколдовала!

Мика хотела закричать. Позвать девушку по имени. Но смелости не хватило, и слова застряли в горле. Колдунья беспрепятственно сошла с Полиной с лестницы и свернула в коридор со служебными помещениями. Мика завертелась, кусая губы. Что же делать? Звать на помощь? Но никто не поверит, что «покупательница» замыслила недоброе. Люди в Обыкновении уверены, что колдовства не существует.

Не придумав ничего лучше, девочка торопливо зашагала к двери, за которой скрылись колдунья с Полиной. Приоткрыла её, осторожно заглянула внутрь. Никого. На цыпочках прошла по коридору вдоль десятка дверей. Голоса раздавались лишь из комнаты, где охранники наблюдали за торговым центром через окна. Дядя Гриша громко рассуждал об игре с мячом, а его напарник горячо с ним спорил. Ну и странные же люди! Вроде взрослые, а всё игрушками интересуются.

Мика пошла назад.

— Не стоит плакать, ты же избранная.

Самозванка охнула и зажала рот.

Проникновенный шепот шёл из-за двери с табличкой «Директор».

— Ты не представляешь, сколько сил я потратила на поиски. Больше никто не подошёл. Не волнуйся, ты всё равно ничего не вспомнишь.

Мика задрожала с головы до ног. Пальцы сжали кулон-капельку. Морской воды почти не осталось. Посланницу Эдуарда Четвертого не победить. Ворвавшись внутрь, юная колдунья выдаст себя. Охота начнётся на неё саму. И на Вику с папой.

Этого нельзя допустить!

Злясь на собственную трусость, девочка приложила ухо к двери.

— Ближе, — шептала колдунья. — Подойти ближе. Твоё тело в моей власти. Скоро подчинится и разум. Как только перейдём грань.

Грань? С магическим миром? Ох ты, бездна!

Дверь распахнулась от сильного вихря. Перед изумленной девочкой предстала пустая комната. Колдунья и Полина исчезли. Не веря глазам, Мика вбежала внутрь и огляделась в поисках другого выхода. Не в окно же они выпрыгнули! Взгляд остановился на картине с морским пейзажем. Посреди бирюзового великолепия высилась чёрная скала с замком в форме корабля. Но даже не будь на полотне изображена Моревия, Мика б догадалась, кто её автор. Слишком хорошо знала неповторимую технику художника.

Подойдя к картине ближе, самозванка получила последнее доказательство. В левом углу стояла подпись: «Руди Ф.».

* * *

Мика шла домой в компании Тёмы с Таней и молчала. Презирала себя. Несчастную Полину похитили, чтобы сотворить нечто кошмарное. А она ничего — абсолютно ничего — не сделала. Струсила. Думала о собственной безопасности. Мика никому не рассказала о случившемся. Ни один человек не знал, что Полина попала в беду. Но что следовало говорить? Что колдунья утащила сотрудницу торгового центра в картину? В такое даже Тёма с Таней не поверят, а взрослые тем более. Решат, Мика сошла с ума, и вызовут лекарей, как для Светы Сидоровой.

Но оправдания не делали девочку менее виноватой. Шанс помешать колдунье был. Пусть и призрачный, но был.

— Вик, забудь про Светку, — посоветовала Таня, неправильно истолковав плохое настроение подруги. — Так ей и надо. Есть справедливость на земле.

Увы, жители Цветочной улицы считали иначе. У подъезда, в котором жили Волковы и Лавровы, собрались все местные старушки. Они что-то возбужденно обсуждали, но, заметив троих друзей, примолкли. Посмотрели на ребят недобрыми взглядами. Бабушка в перекосившейся шляпке с искусственными цветами, прошамкала беззубым ртом:

— Вон она — пигалица. Пригрела Анфиса змею неблагодарную.

Мика всхлипнула от обиды. Какое ужасное сравнение! В Моревии змеи не водились, но в Лесовии считались существами крайне несимпатичными и опасными.

— Не обращай внимания, — зашептала Таня, беря Мику за руку. — Шагай.

Но старушка не отступала.

— От Кольки Анфисе одни неприятности. Теперь и эта взялась! За что Светочку покалечила? А? Отвечай!

Костлявая рука попыталась схватить Мику за плечо, но девочка увернулась. Между ней и разъяренной бабушкой встал Тёма.

— Вика Светку не калечила! — объявил он, выпячивая грудь от важности. — Даже мизинцем не прикасалась. Камеры всё записали.

Объяснить подробности не позволил шквал голосов.

— Поговори у меня, хулиган!

— Покалечила! Покалечила! Драчунья!

— Камеры? Камеры по вам троим плачут!

У Мики задрожали губы. Разве так можно? Не разобрались, а накидываются, как акулы. Это Света — драчунья. А она…. она… обыкновенная трусиха.

— Тоже мне защитник нашёлся, — скривилась бабушка, затеявшая ссору. Тряхнула головой, и шляпка перекосилась сильнее. — В женихи записался?

От неожиданности Тёма не нашелся, что сказать, а из-за спин старушек выглянул мальчишка лет шести в коротеньких штанах. Заливисто засмеялся, показывая пальцем.

— Жених, — шепеляво повторил он слова бабушки. — Жених и невеста!