Неприятности профессора Клюева

Резкий приступ тошноты ударил в гортань с такой силой, что Клюев еле успел выплюнуть ядовитую жидкость. Потом он долго смотрел на бокал.

Бокал был очень тонкой работы. Изящный. Приятного синего цвета.

Глава V

По местному времени было, наверное, уже далеко за полночь. Крупные чужие звёзды, разноцветными, мигающими вкраплениями дырявили чёрное небо; пока ещё чужой лес оцепенело прислушивался к ночным звукам и выжидал чего-то. Давно уже ушёл к себе комнату сникший Толго, Архин Кули, наконец, нашёл способ вежливо, но твёрдо распрощаться с янусианином, да и сам Лативумсайо, растеряв свою аудиторию и по инерции безуспешно попробовав втянуть в разговор Клюева, в конце концов, сдался и, что-то бормоча себе под нос, отправился спать.

А Клюев всё сидел на центральной террасе и вертел в руках бокал, еле заметно пахнущий терпким, далёким и неземным.

Никак не покидало неприятное и саднящее чувство чего-то упущенного, настораживающего, но неясного и оттого раздражающего сознание. То есть, что конкретно не давало покоя, было как раз предельно ясно. Мучило, как бесконечное нытьё нежелательного попутчика, долбилось в затылке и чуть давило в груди неоформившееся ощущение неправильности, нелогичности и бессмысленности, казалось бы, совершенно простых и обыденных вещей. События сегодняшнего вечера, понятные и бесхитростные в неуловимый момент, как лента Мёбиуса выворачивались наизнанку и представлялись вдруг в совершенно ином, иррациональном свете, а он, Клюев, никак не мог уловить смысл, цель и даже причину этой метаморфозы. Улыбка Джоконды в Чёрном квадрате.

Образ в образе. Иллюзия в иллюзии. Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате. Особенно, если её там нет. Или вот ещё: «Не то, что мните вы, природа…»

«Ну, всё, хватит, – он снял очки и потёр уставшие глаза, – пора спать. Завтра переговоры, формальности и что там ещё бывает при подобного рода процедурах. За день, надеюсь, управимся, а потом и домой».

Вот тут и взвыла – резко и натужно, да так, что из растущего неподалёку кустарника с шумом вскинулись местные пернатые – сирена системы безопасности дипкапсулы. Потом тишину полоснул крик, больше похожий на громкий вздох.

Из кают, словно по команде, выскочили взбудораженный Архин Кули, взъерошенный и хищный с виду Пам. Из чуть приоткрытой двери высунулось испуганное лицо янусианина. Все уставились на Клюева.

– Что? Что это было? – ошарашено спросил Архин.

– По-моему, тревога, – голос у Лативумсайо дрожал.

Клюев, наконец, очнулся от потрясения.

– Система безопасности. Внешняя угроза. Что-то случилось снаружи. – Он быстро оглядел всех и скомандовал, – Лативумсайо, запритесь и не высовывайтесь. Архин, найдите Толго и Валкиндата. Пам, нужна ваша помощь. Надо проверить периметр.

Они наткнули на него почти сразу. И остановились, обомлев.

Валкиндат сидел на корточках, прислонившись спиной к перилам террасы. Правой рукой он сжимал левое плечо, и даже в полумраке было видно, как сквозь пальцы сочится бурая кровь.

– Что это значит? – услышал за спиной Клюев взволнованный голос Толго.

Иглеанин периодически судорожно вздрагивал, удивлённо и растерянно переводя взгляд то на сгрудившихся возле него коллег, то на свои колени.

Там, всё ещё сжимая в руке простенькое короткое копьё, лицом вниз лежал абориген.

Мёртвый.

– Вот и познакомились с местным населением, – некстати сказал Архин Кули.

У Клюева похолодело внутри.

– Что же вы наделали, Валкиндат. Что же вы наделали!

– Я что, по-вашему, полный унда́к? – Валкиндат широкими шагами мерил залу из угла в угол, периодически запинаясь на слишком длинные ноги сидящего Архина Кули.

Клюев однажды имел сомнительное удовольствие наблюдать и даже в руках подержать иглеанского ундака – этакое домашнее животное, немного смахивающее на нашего чебурашку. Доброе, милое, ласковое и при этом удивительно прожорливое и тупое. Инстинкт самосохранения у ундаков отсутствует полностью. То есть вообще полностью. Брось ему лакомство в огонь, глазом не моргнув, полезет прямо в пекло. И ведь сгорит, паразит, за милую душу. Орать будет, как недорезанный, но пока есть чего жрать, ни за что не вылезет.

А что вы хотите, тысячи лет селекции и генной инженерии.

– Я не ундак! – определился, наконец, Валкиндат и для убедительности погрозил кому-то неопределённо пальцем. – Я дипломат. А это – провокация.

Все сидели полукругом: Архин, то и дело подтягивающий ноги, подобравшийся в кресле всё ещё бледный Лативумсайо, как никогда похожий на огромную хищную птицу Пам, устало облокотившийся на стол Толго. Один Клюев стоял у двери на террасу, опершись на трость.

– Однако вы не станете отрицать, что некоторые ваши, э, обычаи… – бог знает, зачем встрял янусианин и тут же сам испугался и осёкся.

Валкиндат перестал рассекать воздух и посмотрел на Лативумсайо с брезгливой нежностью, как на умалишённого.

– Но не здесь же!

– Дипкапсула земного производства, – подал голос Архин. – Просветите нас, Клюев, насчёт её технических характеристик. Может, мы чего-то не знаем? Может, это сбой техники?

Каталийский диалект. Великолепный образец каталийского диалекта.