Неприятности в клубе «Беллона»

И доктор ушел. Уимзи посидел несколько секунд, задумчиво покуривая. А затем развернул стул к столу, взял с пюпитра лист бумаги и набросал авторучкой кое-какие заметки по делу. Впрочем, далеко он не продвинулся: появился один из клубных служителей и принялся заглядывать во все отсеки по очереди, явно кого-то разыскивая.

— Ты ко мне, Фред?

— Прибыл слуга вашей светлости, милорд, и просит уведомить вас о его приезде.

— Правильно. Я уже иду. — Уимзи взял блокнот с промокательной бумагой промокнуть чернила. И тут же изменился в лице. Из блокнота чуть высовывался уголок бумаги. Исходя из принципа, что нет такой мелочи, на которую не стоило бы взглянуть, Уимзи пытливо просунул палец между страницами и извлек листок. На нем обнаружились неразборчивые каракули, начертанные дрожащей старческой рукой: речь шла о денежных суммах. Секунду-другую Уимзи внимательно разглядывал цифры, а потом встряхнул блокнот, проверяя, не выпадет ли чего-то еще. Затем он сложил листок, со всей доступной осторожностью берясь за уголки, поместил его в конверт и убрал в бумажник. Выйдя из библиотеки, он обнаружил в холле Бантера: тот дожидался хозяина с фотокамерой и штативом в руках.

— А, вот и вы, Бантер. Подождите минуточку, я повидаюсь с секретарем. — Уимзи заглянул в офис и обнаружил, что Кульер с головой ушел в какие-то счета.

— Послушайте, Кульер, — доброе утро, конечно, и все такое прочее, да, так и пышу здоровьем, самому противно; спасибо, всегда был таким, послушайте, вы ведь запомнили тот день, когда старик Фентиман так неучтиво отбросил копыта? Совсем недавно дело было.

— Такое не забудется, — скривился Кульер. — Я получил три письменных жалобы от Уэзериджа; одну — поскольку слуги не заметили происшедшего раньше, шельмецы нерадивые; вторую — потому что люди из похоронного бюро, видите ли, пронесли гроб мимо его двери и обеспокоили беднягу; третью потому что чей-то там адвокат посмел задать ему вопрос-другой; плюс еще туманные намеки на неработающие телефоны и недостачу мыла в туалете. И кому охота в секретари?

— От души сочувствую, — ухмыльнулся Уимзи. — Я-то не скандалить пришел. Au contraire[8], - как сказал один тип в Бискайском заливе, когда его спросили, обедал ли он. Собственно говоря, тут возникла неразбериха касательно минуты и часа смерти, — заметьте, строжайшая конфиденциальность! — и я с этим делом разбираюсь. Не хочу лишнего шума, но, если позволите, я бы сделал в клубе снимок-другой, чтобы проглядеть их на досуге и, так сказать, соколиным глазом обозреть характер местности, э? Тут пришел мой человек с фотокамерой. Может, вы притворитесь, что имеете дело с парнем из «Твэддлера» или «Пикчер Ньюз» и дадите ему свое официальное благословение пооколачиваться вокруг вместе со всеми причиндалами?

— Вот ведь любитель напустить туману! Да пожалуйста, если надо. Только вот каким образом сегодняшние фотографии помогут вам установить время смерти, происшедшей десять дней назад — это выше моего разумения. Но, послушайте… игра ведь ведется честно, в открытую, нет? Нам вовсе не хотелось бы…

— Разумеется. В том-то и суть. Строжайшая конфиденциальность — любая сумма в пределах 50.000 фунтов сразу по предъявлении долговой расписки, доставка в стандартных фургонах, рекомендации не требуются. Доверьтесь малышу Питу.

— Идет! Так что вам нужно?

— Не хочу, чтобы меня видели с Бантером. Незачем раскрывать карты раньше времени. Нельзя ли призвать его сюда?

— Разумеется.

За Бантером отослали слугу, и тот не замедлил явиться: невозмутимо чопорный и аккуратный до педантичности. Уимзи придирчиво оглядел его — и покачал головой.

— Простите, Бантер, но вы вот нисколечко не смахиваете на профессионального фотографа из «Твэддлера». Темно-серый костюм еще туда-сюда, но где бесшабашная неряшливость, отличающая гигантов Флит-Стрит? Не будете ли вы так добры засунуть все эти кассеты в один карман, несколько запасных линз и прочие причиндалы — в другой, и слегка взъерошить свои буйные кудри? Так уже лучше. И почему это я не различаю у вас пирогаллоловых пятен на большом и указательном пальце?

— Я, милорд, отношу это главным образом за счет того обстоятельства, что в качестве проявителя предпочитаю метол-гидрохинон.

— Увы, профанам этого не понять. Минуточку! Кульер, я тут у вас вижу отличную закопченую трубку. Дайте-ка ершик.

Уимзи энергично просунул инструмент в черенок трубки и извлек наружу тошнотворное количество бурого, маслянистого вещества.