Неприятности в раю. От конца истории к концу капитализма

Похоже, что этот же дух сталинской софистики жив и здравствует в Словении, где 19 декабря 2012 года Конституционный суд признал неконституционным предложенный референдум по законодательству о создании банка проблемных активов и суверенного холдинга, де факто запретив народное голосование по этому вопросу. На референдуме настаивали профсоюзы, выступавшие против неолиберальной экономической политики правительства, и за него удалось собрать достаточно подписей, чтобы он стал обязательным в соответствии с Конституцией. Правительство хотело перевести все «плохие» кредиты из крупнейших банков в новый банк проблемных активов, который затем был бы спасен за счет государства (то есть налогоплательщиков), что позволило бы избежать серьезного разбирательства и преследования виновных в финансовом фиаско. Данная мера денежной и экономической политики обсуждалась несколько месяцев, и даже специалисты в области финансов не могли прийти к единому мнению. Так зачем же запрещать референдум? В 2011 году, когда правительство Папандреу в Греции предложило провести референдум о программе жесткой экономии, в Брюсселе началась паника, но даже там никто не решился прямо запрещать его.

По мнению Конституционного суда Словении, референдум «вызвал бы антиконституционные последствия» – но каким образом? Суд признал, что референдум является конституционным правом, но заявил, что его проведение поставит под угрозу другие конституционные ценности, приоритетные в условиях экономического кризиса: эффективное функционирование государственного аппарата, особенно в части создания благоприятных условий для экономического роста, защиту прав человека, особенно прав на соцобеспечение и свободную экономическую деятельность. Таким образом, в своей оценке последствий референдума Конституционный суд попросту принял как неоспоримый факт доводы международных финансовых органов, требующих от Словении согласиться на меры экономии: отказ от выполнения предписаний международных финансовых органов (или неспособность оправдать их ожидания) может привести к политическому и экономическому кризису, а значит, неконституционен. Грубо говоря, поскольку выполнение этих предписаний является условием поддержания конституционного порядка, то оно имеет приоритет над Конституцией (и тем самым над государственным суверенитетом).

Неудивительно, что решение суда шокировало многих специалистов в области права. Доктор Франце Бучар, старый диссидент и один из отцов независимости Словении, отметил, что Конституционный суд, следуя собственной логике, может запретить любой референдум, ведь всякий такой акт имеет последствия для общества: «Этим решением судьи выдали самим себе карт-бланш на запрет чего угодно. С каких это пор Конституционный суд имеет право оценивать состояние экономики или банковских институтов? Он может оценивать лишь соответствие определенных правовых норм Конституции. Вот и всё!»

Конечно, конфликты между различными конституционными правами случаются: скажем, если какая-то группа людей предлагает явно расистский референдум, призывая людей поддержать закон, разрешающий полиции применять пытки, то он должен быть немедленно запрещен. Однако основанием для запрета в этом случае является то, что продвигаемый референдумом принцип (допустимость пыток) прямо противоречит другим статьям Конституции, тогда как в случае Словении причина запрета была связана не с принципами, а лишь с (возможными) прагматическими последствиями экономической меры.

Пусть Словения – небольшая страна на окраине Евросоюза, но решение ее Конституционного суда есть симптом глобальной тенденции к ограничению демократии. Идея состоит в том, что в сложной экономической ситуации, как сегодняшняя, большинство людей недостаточно квалифицированы для принятия решений и хотят лишь сохранить свои привилегии, не осознавая катастрофических последствий, которые наступят в случае выполнения их требований. Подобная аргументация не нова. В телевизионном интервью десять лет назад теоретик Ральф Дарендорф связал рост недоверия к демократии с тем, что после революционных перемен путь к будущему процветанию всегда лежит через «долину слез». После крушения социализма невозможно сразу достичь изобилия успешной рыночной экономики: скромные, но реальные инструменты социального обеспечения и страхования приходится упразднять, и эти первые шаги неизбежно болезненны. Это касается и Западной Европы, где переход от послевоенного государства всеобщего благоденствия к новой глобальной экономике требует болезненного отказа от социальной поддержки и гарантий.