Неприятности в старшей школе

– Давайте без церемоний, – перебиваю я.

– Ладно. Во-первых, знай, что с Донли Грейвеном я разберусь. Ему было отдельно сказано держаться от тебя подальше, пока не придет время.

– И что это было бы за время? – я впериваю в него взгляд.

– Тебе еще многое предстоит узнать. Наш мир не ограничивается нашим городом, но до этого мы еще доберемся.

– Так это правда? То, что он сказал?

Он смотрит мне в глаза секунду, а потом медленно кивает:

– Ты Брейшо про крови, да.

– И вы знали все это время? С тех пор как я родилась?

– А почему, ты думаешь, я приехал за тобой?

Я усмехаюсь:

– Точно не потому, что я Брейшо.

Он наклоняет голову, всматриваясь в меня:

– Почему ты так считаешь?

– Потому что, если дело было бы в этом, вы бы не приняли отказ. Я бы так или иначе оказалась в вашей машине.

– И да, и нет, – отвечает он. – Все сложнее, чем ты думаешь.

Я киваю:

– Простой, понятный ответ. Мне следовало этого ожидать.

– Почему ты так говоришь?

– Вы знаете, вы отлично поднатаскали и Мейбл в искусстве двусмысленных высказываний. – Я окидываю его взглядом. – Я знаю толк в собачьей чуши, и это именно то, что вы пытаетесь мне скормить.

– И этому ты научилась там, где я тебя оставил.

– Спасибо? – огрызаюсь я.

Он переводит тему:

– Твоя мама выросла в этом самом доме, знаешь. Так что твое нахождение здесь весьма уместно.

– Да, кстати говоря, – я оглядываюсь вокруг. – Моя жадная до денег мать ни за что и никогда не отказалась бы от такого капитала.

– И тем не менее она сбежала, – говорит он.

– Можете считать меня безумной, но Брей, которых я знаю, никогда бы не позволили сделать такое. – Я пристально всматриваюсь в него. На его щеке дергается жила.

– Что ты пытаешься сказать, Рэйвен?

– Кто-то – может, это даже были вы – отлично знал, где она была все это время. Может, она никогда на самом деле и не сбегала. Может, ее спрятали.

Он слегка приподнимает подбородок.

– И чего же ради кому-то делать такое?

– Да ладно вам, это же простейшая арифметика, разве нет? Через несколько месяцев мне исполнится восемнадцать лет, а это значит, что она была беременна мной, когда «сбежала». Так что… Скажите-ка, а кто мой отец, Ролланд? – спрашиваю я его напрямую.

Он мгновение колеблется, а потом приподнимает руки.

– Я не знаю.

– Вы можете придерживаться этого пока, но вы должны знать, что правда все равно всплывет, так или иначе. И если я достаточно хорошо знаю свою мать, это случится, когда она будет готова потребовать то, что, по ее мнению, ей должны.

– Она отказалась от своих прав на все, что касается имени Брейшо, когда ушла.

– Ее мозги работают совсем не так.

– Так работаем мы, – говорит он. – Мы не склоняемся перед теми, кто нарушает законы преданности.

– И все же вы провели одиннадцать лет в тюрьме и все это время платили ей. Как-то странно.

– Я делал то, что мне пришлось. – Он злобно смотрит на меня. – Я легко мог выйти на свободу, но была более важная роль, которую нужно было сыграть.

– И вы сознались в преступлении, которого не совершали, ради чего? – Я изображаю пальцами кавычки: – Чтобы «защитить меня»?

– Мне нужно было сохранить твое существование в секрете. Это был единственный способ исправить то, что она разрушила. Это была моя жертва.

– А они были вашими назваными сыновьями.

Его челюсть дергается.

– У них была хорошая жизнь.

У меня вырывается безрадостный смех.

– Жизнь без отца.

– Я сделал то, что было необходимо, – повторяет он.

– Для чего? – Я сажусь прямо. – Какова ваша цель?

– Моя цель та же, что и прежде, – спокойно произносит он. – Видеть, что имя Брейшо остается на вершине, продолжая быть здесь лучшим и самым сильным. Остановить Грейвенов, пытающихся уничтожить то, что им больше не принадлежит.

– Вы отлично справлялись со всем этим, Ролланд. Если все это правда, у вас не было причины привозить меня сюда.

– Я был обязан это сделать.

– Как и быть отцом троим мальчикам, которых вы оставили ради того, чтобы «имя осталось на вершине» и «продолжая быть самым сильным». Вы всего лишь жадный до власти, эгоистичный ублюдок. – Я встаю, глядя на него сверху вниз. – Вы уж постарайтесь отшлифовать свои ответы до того, как за ними придут ваши сыновья. У них к вам будет куча вопросов.

Я отворачиваюсь, чтобы уйти, но он окрикивает меня:

– Я не закончил говорить.

– Ну, а я закончила слушать.

– Рэйвен, – рявкает он. – Стой, где стоишь.

Я замираю и медленно поворачиваюсь к нему.

Он что, мать его, серьезно?

Он встает и подходит ко мне, чтобы теперь взглянуть на меня сверху вниз. Несколько секунд он просто смотрит на меня, и с каждым мгновением его взгляд становится все напряженнее.

– Видимо, я недооценил твою власть над моими парнями? – спрашивает он, и, могу поклясться, в его словах звучат нотки обеспокоенности.

Мне не удается сдержать усмешку, и его глаза сужаются.

– Нет, Ролланд. Вы недооценили их. Они не те мальчики, которых вы оставили когда-то. Они парни, способные свергнуть взрослого мужчину одним щелчком пальцев.

Он нависает надо мной.

– Ты угрожаешь мне моими собственными сыновьями?

– А вы чувствуете угрозу?

Его челюсть дергается.

– Осторожнее, Рэйвен. Твое положение в нашем мире – в моих руках.