Неприятности в Валентинов день

ГЛАВА 19Легкий бриз вызывал рябь на поверхности озера Фиш Хук, а лучи теплого послеполуденного солнца маленькими искорками отражались в волнах. Подол кремового шифонового платья колыхался чуть выше колен Грейс Саттер, пока она дочитывала последнюю строчку поэмы своему жениху и всем собравшимся в Соки-парк. Невеста и жених стояли в изящной беседке, увитой зеленью, посреди маленькой лужайки. Церемонию вел проповедник из городской церкви. Кейт стояла позади деда и заметила, как задрожали его руки, когда он вытащил из кармана поэму. Расправив листок, Стэнли начал:Черно-серый в моей жизни Цвет присутствовал во всем, Все тоскливей и тоскливей Становилось с каждым днем.Слушая, как дедуля рассказывает об одинокой жизни до встречи с Грейс, Кейт разглядывала свои накрашенные розовым лаком ногти на ногах. Она сосредоточилась на любимых сандалиях от Фенди. Бежевые ремешки из мягкой кожи обвивали ее ноги, а золотая цепочка свисала с пятки и тихонько позвякивала, когда Кейт двигалась. Любимые туфли обычно поднимали ей настроение и заставляли чувствовать себя дивой. Сегодня ничто не могло помочь ей почувствовать себя лучше. Она скользнула взглядом по шести футам травы, которые отделяли ее сандалии от черных кожаных ботинок Роба. Отвороты его темно-серых брюк лежали точно на шнурках, а бритвенно-острые стрелки поднимались вверх до края пиджака. В одной руке Саттер держал, опустив его вниз, маленький букет матери из белых роз. Кейт не позволяла своему взгляду подниматься выше, но ей и не нужно было делать этого, чтобы знать наверняка, как хорошо выглядит этот мужчина. Грейс с сыном приехали в парк в скором времени после Кейт и Стэнли. Саттер вел свою мать между рядами, и, глядя на него, Кейт почувствовала, как ее грудь сжалась, а дышать стало тяжело. Роб коротко постригся, сбрил эспаньолку и привел в порядок Фу Манчу, обрамлявшие его губы. В сером костюме и с короткой стрижкой он так и просился на обложку «GQ», но вы бы никогда не спутали его с моделью. Слишком много тестостерона таилось в нем под внешней оболочкой, чтобы позволить кому-то уложить его волосы гелем или сбрызнуть водой. Кейт не разговаривала с Робом с того утра, как тот ворвался в «М&С», злясь из-за своей гранолы. Это было неделю назад, и разбитое сердце уже должно было начать исцеляться. Но на самом деле, казалось, оно разбивалось еще чуть-чуть каждый раз, когда Кейт видела Роба. В прошлом, когда ее душа болела, Кейт Гамильтон могла сказать себе, что она справится. Она и справлялась. В этот же раз все было не так хорошо. Она все еще не могла прийти в себя. Стэнли закончил чтение поэмы. Кейт передала ему простое золотое обручальное кольцо, достав его из сумочки, висевшей у нее на плече, и улыбнулась деду и Грейс, когда те пообещали любить друг друга до самой смерти. Почувствовав, что Роб смотрит на нее, Кейт перевела на него взгляд: она была не в силах удержаться. Его зеленые глаза были так близко, и это напомнило ей о том дне, когда она впервые увидела Роба в «М&С». Сейчас его лицо было лишено всяческого выражения. Он гораздо лучше Кейт притворялся, что ему все равно. А может быть, он вообще не притворялся. Звук голоса проповедника, объявлявшего Стэнли и Грейс мужем и женой, заставил Кейт вернуться к бракосочетанию. Она немного приподняла уголки губ и оглядела гостей, сидевших на стульях, взятых взаймы из клуба. Ее мать и отец сидели в первом ряду рядом с ее братом Тедом и двоюродной бабушкой Эдной. Два других брата Кейт находились за границей и не смогли приехать. Когда Стэнли и Грейс Колдуэлл поцеловались, аплодисменты стихли, и гости встали, чтобы подойти к паре. Кейт отступила назад, и каблуки провалились в траву. Городские вдовы первыми поздравили Грейс. Некоторым из них даже удалось выглядеть искренними. Родители Кейт обняли Грейс, сказав, что теперь она и Роб – часть их семьи. Кейт была уверена, что они на самом деле имели это в виду. Любой мог сказать, лишь взглянув на Стэнли, что Грейс сделала его счастливым. Теперь Роб был пасынком Стэнли. Даже если бы Кейт умудрилась избегать Саттера весь год, ей бы пришлось встречаться с ним на День благодарения и на Рождество. Как она собиралась избавиться от своих чувств к нему, если ей все время придется видеть его на стоянке или разговаривать с ним за ужином, поедая индейку или окорок? Ей нужен был отпуск. Уехать куда-нибудь. Возможно, когда дед и Грейс вернутся из свадебного путешествия, Кейт могла бы поехать в Вегас и встретиться с друзьями. Может быть, она должна переехать. Теперь ее дед счастлив. Он не нуждается в ней, а за пределами Госпела есть целый огромный мир. Мир без Роба Саттера, ну, за исключением праздников. Откуда-то до Кейт донесся глубокий смех Роба, и она посмотрела в ту сторону. Роуз Лейк, положив руку на его плечо, поднялась на носочки, чтобы прошептать что-то Саттеру на ухо. Кейт повернулась к проповеднику и поблагодарила его. Поболтала с близнецами Абердин, умудряясь улыбаться и притворяться, что не умирает внутри. Да, она должна переехать, решила Кейт. Но на самом деле ей не хотелось делать это. Не прямо сейчас. Она только начала вписываться в городскую жизнь. Присоединилась к «Большим женушкам-мастерицам» и должна была пойти на свою первую встречу с ними следующим вечером. Она раздавала бесплатные закуски и планировала посвящение жителей Госпела в чудеса деликатесов и желе «Халапеньо». Она только начала ощущать, что Госпел – ее дом, и если бы она стала слишком усердно думать над этим, то могла бы и испугаться. Кейт извинилась и подошла к павильону, где разместилась фирма по обслуживанию приемов из Сан-Вэлли, которую наняла Грейс. Помогла им выставить сладости и орешки и подняла глаза, услышав стук трости Ионы Осборн. На Ионе было красное платье с таким количеством голубой тесьмы на оборках, что пожилая леди выглядела так, как будто собиралась станцевать кадриль. - Привет, Иона. - Привет, Кейт. - Она остановилась и посмотрела на трехъярусный бело-голубой свадебный торт: – Ты испекла этот торт? - Нет. Кексы – мой предел. - И ты хорошо с ними справляешься. - Кейт была готова сказать спасибо, но тут Иона спросила: - Ну что ж, когда наступит твоя очередь выходить замуж? Кейт подумала, что очевидным ответом на этот вопрос было бы: «Когда мне предложат». Однако она не стала утруждать себя, указывая на очевидное, и ответила: - Я еще не нашла подходящего человека. Но она нашла его. Или, по крайней мере, думала, что нашла. Она посмотрела поверх огромной копны волос Ионы на Роба. Тот стоял и разговаривал с братом Кейт, указывая на озеро в направлении города. Мужчины пожали друг другу руки, затем Тед направился к Кейт, стоявшей в павильоне. - Сколько раз тебя спросили, когда будет твоя свадьба? – поинтересовался брат, взяв бокал пунша. - Около десяти. А тебя? - Пять, - Тед осушил маленький бокал. – Ты выиграла. Но это было соревнование, в котором Кейт не хотела побеждать. Она чувствовала себя немного раздраженной, а лицо болело от несходящей улыбки. Голова тоже болела. Двоюродная бабушка Эдна взяла кусочек торта и подошла к Кейт и Теду. Кожа Эдны выглядела такой же грубой, как кожа старого армейского сапога, и Кейт не была уверена, что является причиной этого: привычка бабушки выкуривать пачку сигарет в день или токсичный эффект от ее болонского пирога. - Ты следующая? – спросила Эдна, протягивая руку за чашкой с орешками. Кейт не нужно было спрашивать, что бабушка имеет в виду. - Нет. - Ну, дорогая, если уж твой дедушка умудрился найти кого-то своего возраста, это должно обнадежить тебя. Кейт склонила голову набок: - Ты знаешь, что гарвардские ученые пришли к выводу, что кока-кола не является эффективным средством, разрушающим сперматозоиды? - Что?! – уставилась на нее Эдна, приоткрыв рот. Кейт похлопала двоюродную бабушку по костлявому плечу: - Это полезно знать, если ты когда-нибудь окажешься без презерватива. Рассмеявшись, Тед приобнял сестру: - Что ты скажешь, если мы удерем отсюда и найдем какой-нибудь бар? Было еще достаточно рано, так что «Олений рог» не будет полон болванов. - Хочешь сыграть партию в пул? Брат улыбнулся: - Я не позволю тебе выиграть. Они вышли из павильона. - Ты никогда не позволял мне выигрывать. - Кейт, - ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто окликнул ее. Даже после всего произошедшего звук его голоса все еще струился внутри нее как теплый ром. Она глубоко вдохнула и повернулась, чтобы увидеть, как Роб идет к ней. Он остановился в нескольких метрах и посмотрел ей в глаза: - Не возражаешь, если я украду твою сестру на несколько минут, Тед? - Нет, я не против. Кейт? Она передала ключи брату: - Подожди меня в машине. Роб подождал, пока Тед удалится, прежде чем сказать: - Почему ты так быстро уезжаешь? Потому что ты меня не любишь, и мне слишком трудно оставаться тут. - Мы с Тедом собирались сыграть в пул и рассказать друг другу о том, что произошло в нашей жизни после Рождества. Саттер расстегнул пиджак и засунул руки в передние карманы брюк. - Ты собираешься рассказать ему о нас? - Здесь нечего рассказывать, - покачала она головой. - Могло бы быть. Даже теперь ей так хотелось поверить в это. Но все это были иллюзии. Фантазии. - Когда я связалась с тобой, то знала, что в конце концов мне будет больно. Мне не следовало убеждать себя, что я смогу справиться с этим. Я не смогла и не смогу. Все кончено, Роб. Качнувшись на каблуках, Саттер потер ладонью подбородок: - Дело в том, что, думаю, я, возможно, влюблен в тебя. Возможно? Кейт ждала, что Роб уточнит, но он этого не сделал. Он смотрел на нее, как будто ожидал чего-то. Это было слишком больно, и она повернулась, чтобы уйти, прежде чем даст волю слезам, от которых уже пощипывало глаза. Он схватил ее за руку, останавливая: - Я говорю тебе, что думаю, что люблю тебя, а ты уходишь? - Или ты любишь кого-то, или нет. Думать, что ты, возможно, влюблен, не то же самое, что быть влюбленным. Этого недостаточно. Его глаза сузились. - А бумажки и кольца достаточно, чтобы убедить тебя, что я тебя люблю? - Нет, но они – первый шаг к тому, чтобы провести жизнь с человеком, которого любишь. Он поднял ладони. - А ты видела процент разводов? – спросил Роб с недоверием, опуская руки. – Можешь поспорить, каждая из этих чертовых пар думала, что проведет остаток жизни, любя друг друга. - Говори потише. Ради бога, ты же на свадьбе своей матери. – Она скрестила руки на груди, на сердце. – Так получилось, что я считаю, что твоя мать и мой дед будут счастливы и останутся вместе. - Да, но они все еще лишь одна пара из шестидесяти. Поскольку ты так любишь статистику, думаю, ты это знаешь. Вообще-то, там было пятьдесят процентов. - Мне наплевать на статистику. Я забочусь о себе. Наконец-то. Я забочусь о себе достаточно, для того чтобы не соглашаться на меньшее, чем заслуживаю. - Ты думаешь, что заслуживаешь брак? – спросил он, все же понизив голос. – Детка, никто не заслуживает этой частички ада на земле. - И все же я хочу этого. Я хочу попытаться с кем-то, кто любит меня настолько, чтобы попытаться вместе со мной. Я хочу стареть, глядя на одно и то же лицо каждое утро. Хочу стареть, глядя на одно и то же лицо каждый вечер за ужином. Я хочу быть одной из тех пожилых пар, которые все еще держатся за руки и смеются после пятидесяти лет брака. Вот чего я хочу. Хочу быть чьей-то вечной любовью. - Так вот оно что. Или я женюсь на тебе, или ты исчезнешь из моей жизни? Только так? Так просто? Нет, не так просто. Разрыв с Робом Саттером разбил ей сердце, но было бы намного хуже, если бы Кейт позволила этому продолжаться. - Брак – просто бумажка, - усмехнулся он. - Если ты веришь в это, неудивительно, что твой брак с Луизой закончился катастрофой. Роб смотрел, как Кейт уходит, и чувствовал, как его челюсти сжимаются. Он только что сказал, что, возможно, влюблен в нее, а она бросила его слова ему же в лицо. Он отвернулся, и его взгляд остановился на Диллоне Тэйбере и его жене Хоуп, стоявших в нескольких метрах от Роба в тени дерева. Диллон повернул голову к жене и прижался лбом к ее виску. Он сказал что-то, что заставило ее поцеловать его. Легкое прикосновение губ, после которого шериф провел рукой вниз по спине жены до ее округлой попки. Привычное прикосновение двух людей, очень хорошо знающих друг друга. Вот чего хотела Кейт, и если бы Роб был честен с самим собой, он бы признал, что тоже хотел этого. Но какова цена? Лист бумаги и золотое кольцо? Эти вещи не заставят людей любить друг друга. Роб засунул руку в карман и вытащил ключи. Найдя мать и Стэнли, попрощался с ними. Ему не хотелось говорить с кем-то. У него было слишком много мыслей в голове. Он пошел домой и вернулся к привычной рутине вязания мушек, чтобы отвлечься от проблем с Кейт. Это не сработало. И на следующий день после закрытия магазина Роб взял спиннинг и отправился на реку Биг Вуд. Был ранний вечер и солнце окрашивало облака в оранжевый и ярко-пурпурный цвета. Натянув болотные сапоги и жилет, Роб зашел в воду. Утешение и спокойствие, которые он обычно находил в монотонном ритме забрасывания и вытягивания мушки, ускользали от него. Мир с самим собой, которого Роб достигал здесь, где не было ничего, кроме шума воды и изредка появлявшихся голубей, не давался ему в руки. Саттер думал о том, что вчера на свадьбе сказала Кейт. Она считала: брак означает, что люди будут любить друг друга вечно и никогда не будут одинокими. Роб любил Кейт. Он не просто думал, что любил. Он понимал это до глубины души, но были вещи худшие, чем одиночество. Он забросил нимфу вниз по течению на самую кромку глубокого омута. Мушка отплыла на несколько метров, и через пару секунд Роб почувствовал рывки на том конце лески. Он поднял спиннинг и смотал лишнюю леску. Спиннинг согнулся, и Роб понял, что у него на крючке большая рыба. Она дергалась и бесилась, затем бросилась вниз по течению, сражаясь изо всех сил. Пятнадцать минут спустя борьба была окончена, и шестнадцатидюймовая радужная форель била хвостом у сапог Роба. Он вынул из воды огромную рыбу, восхищаясь ее красками. - Разве она не прекрасна, - сказал он, прежде чем понял, что один. Он так привык к тому, что Кейт рядом с ним, что произнес это вслух. За короткое время она стала неотъемлемой частью его жизни. Он осторожно удалил крючок и отпустил рыбу. Течение било его по ногам, пока он шел через реку к берегу. Прислонив спиннинг к «Хаммеру», Роб открыл багажник. То, что Кейт не было рядом, не значило, что он должен быть один. Не так, как прежде. То, что Кейт не было рядом, не значило, что в его жизни не может быть женщины. Он сбросил жилет, но был не в силах сбросить ощущение одиночества, которое грузом лежало на его плечах. Проблема была в том, что он не мог представить себя ни с кем, кроме Кейт. И это было большой проблемой, потому что Кейт хотела большего, чем он мог дать ей. Он был паршивым мужем для Луизы: они сделали друг друга несчастными. Он снял болотные сапоги и бросил все снаряжение в багажник «Хаммера». Роб любил Кейт. Любил так, что это заставляло его внутренности завязываться узлом. Он женился на Луизе. У них был ребенок, но он никогда так ее не любил. По дороге домой Роб тщательно разложил по полочкам свою жизнь. Он был парнем, который учился на своих ошибках. Но, может быть, он не так уж учился на них, а просто избегал жить по-настоящему. Потом он встретил Кейт с ее красивым лицом и острым языком, и она заставила его хотеть большего. Кейт тоже хотела большего. Она хотела стареть с кем-то, но этого ли хотел Роб? На этот вопрос ответить было нетрудно. Он хотел Кейт. Он хотел держать ее за руку без причины, просто потому, что мог сделать это. Он хотел прижаться губами к ее уху и сказать что-то, что заставило бы ее рассмеяться. Он хотел провести ладонью по спине Кейт до ее округлой попки. Привычное прикосновение двух людей, очень хорошо знающих друг друга. Он хотел смотреть, как она пытается превзойти его в рыбалке, в то же время зная, что на ней кружевные стринги. Он хотел, чтобы она была его другом и любовницей, и он хотел этого на всю оставшуюся жизнь. Саттер взял левее и направился в «М&С», но Кейт не пекла хлеб на завтра. Один из близнецов Абердин сказал Робу, что она упоминала что-то про «Больших женушек-мастериц». Он бы не удивился, если бы она планировала силой накормить их желе «Халапеньо». Роб подъехал к клубу: сердце стучало, как сумасшедшее, пока он поднимался по ступеням. Даже не открыв двери, он услышал голоса нескольких женщин. Замер, положив руку на дверь, собираясь с духом, и зашел в клуб. Взгляд Роба упал на миссис Фернвуд, которая стояла между двумя длинными столами. В руке она держала листок бумаги и говорила: - Сложи левую часть твоего треугольника пополам. Дверь закрылась с громким хлопком, и все головы повернулись к Робу. Его интересовала только одна рыжуля, сидевшая в самом конце самого дальнего стола. Она подняла глаза: ее взгляд был настороженным, пока Роб шел к ней. - Привет, Роб, - окликнула его Регина. – Ты пришел сделать оригами цикаду? Он бы лучше получил удар шайбой, чем стал делать чертову оригами цикаду. Множество глаз прожигало в нем дыры. Роб шел по клубу, пока не остановился перед Кейт. - Мне надо поговорить с тобой. - Сейчас? - Да. - Когда она лишь нахмурилась, он добавил: – Не заставляй меня перекидывать тебя через плечо. Его слова услышала Иона Осборн и захихикала. Положив сложенную бумагу, Кейт встала. - Я сейчас вернусь, - сказала она женщинам. Роб взял ее за нежную руку и вывел на улицу. Как только дверь за ними закрылась, Кейт выдернула руку из его ладони. - Что-то случилось с Грейс и дедулей? Заходящее солнце омывало дикую местность тенями и отбрасывало серебристые лучи на бледные щеки Кейт. Они стояли на ступенях клуба, и Роб мог поспорить, что если он откроет дверь, двадцать пожилых леди выпадут наружу. - Нет, - он смотрел на нее, на женщину, любя которую, хотел провести всю свою жизнь. – Я здесь не из-за этого. Она сморщилась: - Ты воняешь, как рыба. - Я знаю. Я только что поймал шестнадцатидюймовую красотку. Тебе бы она понравилась. - И ты пришел, чтобы сказать мне это? - Нет, но пока я рыбачил, я понял, как сильно скучаю по тебе, и что моя жизнь – полное дерьмо без тебя. - Роб, я не… - Ты права, - перебил он ее, прежде чем растерял все мужество. – Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь кого-то, кто будет любить тебя достаточно сильно. Боль затуманила глаза Кейт, и она отвернулась. Роб положил ладонь ей на щеку и заставил посмотреть на себя. - Я люблю тебя, Кейт. Я не просто думаю, что, возможно, люблю тебя. Я никогда не любил женщину сильнее, чем тебя. Я люблю твою силу воли. Люблю то, что другие мужчины считают, что рядом с тобой у любого яйца усохнут, и что я один знаю правду. Люблю то, что ты в одиночку хочешь изменить гастрономические привычки всего Госпела. Люблю то, что ты знаешь, чего стоишь. Я привык думать, что если что-то идет в моей жизни не так, я просто решаю проблему, никогда не повторяя прежних ошибок. Но это сделало меня чертовски одиноким. А потом пришла ты и снова впустила солнечный свет в мою жизнь. И я больше не хочу возвращаться к тому, что было до того, как ты попыталась соблазнить меня той ночью в Сан-Вэлли. Я люблю тебя и хочу быть с тобой навеки. Хочу, чтобы ты была моим другом и любовницей. Не на сегодня или завтра. Не на год или пять лет. – Он обнял ее за талию и приблизил губы к уху: – Кейт, будь моей женой. Моей любовницей. Моей вечной любовью. После молчания, которое, казалось, тянулось целую жизнь, Кейт сказала: - Ты снова делаешь это. - Что? – Роб отстранился и посмотрел ей в лицо. Слезинки повисли на ее ресницах, и сердце тяжело забилось у него в груди, пока он ждал, когда она снова заговорит. - Делаешь невозможным ответить тебе «нет». - Значит, скажи «да», - улыбнулся он. - Да, - она обвила руками его шею и прижалась лбом к его лбу. – Я люблю тебя, Роб. Я люблю то, что твое эго больше моего. Я люблю то, что ты отважился прийти к «Женушкам-мастерицам» ради меня. Я приехала в Госпел в поисках своего пути в жизни, а нашла тебя. Ты мой любовник и мой мужчина из фантазий. Он подарил ей долгий, страстный поцелуй, а отстранившись, сказал: - Я тут подумал, что мы должны отпраздновать в той сторожке, где встретились впервые. Положив руки ему на плечи, Кейт отклонилась назад: - Это не самое лучшее из моих воспоминаний. Он усмехнулся: - Это лучшее из моих. - Ты просто хочешь, чтобы я скрутила тебя в сексуальный кренделек. - Ты снова читаешь мои мысли. - Иногда это совсем не трудно, - тихо засмеялась Кейт. Она была такой всезнайкой и болтушкой. Роб крепко прижимал ее к себе, зарывшись носом в волосы на макушке. И именно эти два качества он и любил в ней.