Неприкаянная душа

— И часто тебе приходится убивать людей? — отстраняясь от Повелителя Стихий, резко произнесла я.

— Ни одно землетрясение не обошлось без меня, — наслаждаясь своей сумасшедшей мощью, оживился элементал. — Но хочу сказать в свое оправдание: трясет там, где зло перевалило через край. Я организую и наводнения, но они приносят некоторые неудобства тогда, когда нравственность в местах скопления грешников падает до нулевой отметки.

— Не все погибшие безнравственны! — возмутилась я.

— Почти все, — проигнорировал мои отрицательные эмоции дух. — У пресловутого гомо сапиенс не считается зазорным пьянство, разврат, воровство, сожительство со своим полом. Чем больше ты нахапал денег за счет других, тем больше тебя уважают. Ваше общество прогнило насквозь, как червивое яблоко, а такой плод падает вниз и превращается в труху. То же ждет и человечество, если..

— А ураганы, сели и тому подобное — тоже дело твоих рук? — сжала виски я.

— Не только, родная, — погладил меня по голове обворожительный монстр. — Это плата за жадность и непорядочность. Превратившись из сапрофита в паразита, человек неразумный губит море, превращая его в отстойник для всякой гадости типа мазута и нефти, душит землю, отравляя ее фенолами, пестицидами и ядохимикатами, насилует воздух выхлопными газами. Тем не менее, хитрое людское племя стремится избавить свои физические оболочки от многочисленных патогенных бактерий и убийственных вирусов, чтобы сохранить здоровье вида! Будет несправедливо, если живые субстанции, такие, как земля, вода и воздух, не станут защищаться от агрессии неблагодарных существ, которые воспринимаются ими как болезнетворные микробы.

— Человек — наместник Бога на Земле, — вспоминая о бессмертной душе, дарованной Создателем только гомо сапиенсам, некстати ляпнула я.

— Скажи еще, что человек — царь природы, — зарываясь носом в мои волосы, рассмеялся Повелитель Стихий. — Нет, Алиса, природа — царица сама себе, она терпит алчные материальные сущности до поры до времени, потому что хорошо воспитана. Но придет время.

Потянувшись, Повелитель Стихий схватил меня на руки и взлетел вверх, к самому потолку. Открылось окно, и мы взмыли к небу, крепко держась друг за друга.

— Красив мой век! — прижимая меня к себе, прокричал элементал. — Погляди, как девственно чисты луга, как прозрачна вода в реке, как легок воздух!

Крохотные, уютные деревеньки мелькали на прекрасной равнинной местности, засеянные роскошные поля зеленели, выделяясь разнообразными прямоугольниками, дремучие леса притягивали под сень стройных деревьев. Это был мой маленький несчастный земной шарик, который мог бы стать раем для его обитателей, если бы не коварные детища, превратившие заботливую мать в усталую, больную рабыню.

Вернулись в замок мы только к обеду, усталые и голодные. И снова стол встретил нас всевозможными яствами; нам подавали невидимые руки, и те же руки убирали пустые блюда, тарелки, вазы и фужеры. А потом Мадим понес меня в спальню, чтобы отдых привел в порядок расшалившиеся нервы его возлюбленной.

Так прошло две недели. Нина не показывалась нам, и я уже было успокоилась. Но однажды, прибирая на ночь волосы, я заметила в зеркале ее полупрозрачное отражение. Элементалка медленно подняла тонкую синеватую руку и погрозила мне острым пальцем с длинным, крючковатым ногтем. Глаза ее были полны ненависти и злобы.

— Мадим! — закричала я, бросая на пол черепаховый гребень. — Она пришла, она снова здесь, чтобы погубить меня!

Возлюбленный покрылся красными пятнами и затопал в ярости ногами. За окном поднялся ураганный ветер, сметающий на своем пути беззащитные физические предметы. Погнулись деревья в парке, вышло из берегов зеркальное озеро.

— Успокойся, — взмолилась я, падая на колени перед Страшной Силой, — успокойся, любимый, завтра мы полетим к Правителю Земли, ОН поможет нам.

После длинной, бесконечной ночи, проведенной в тревожной полудреме, я встала совершенно разбитая. Дух сидел на кушетке и старательно прятал от меня угрюмый, бездонный взгляд.

— Я не смогу говорить со Спасителем, — обнимая красивыми длинными пальцами черноволосую голову, проговорил он. — Иисус не приемлет меня, как не приемлет насилие. Ты должна будешь сама попросить ЕГО дать тебе защиту от посяганий нечистых элементалов.

— Хорошо, — быстро согласилась я, — только отнеси меня к НЕМУ.

— Встреча с Богочеловеком опасна, родная, — вскинул на меня страдающие глаза возлюбленный, — потому что ОН сам находится в опасности. ЕГО ненавидят противники, и предадут друзья.

— Знаю, читала, — вздохнула я.

— Тогда летим, — прошептал Мадим, легко, словно пушинку, поднимая мое податливое тело, — тогда летим.

Одинокая слезинка медленно скатилась по его небритой щеке и упала на губы той, кем он сейчас так дико рисковал благодаря своей же неосмотрительности.