Неприкаянная

Мне впервые стало по-настоящему страшно. Я только в этот момент окончательно поняла, что окружающие меня сейчас коты, несомненно, являются отличными бойцами. Они уже убивали. Убивали людей! Убивали, действуя не каждый сам по себе, а в группе, как единый организм. И вот теперь они, голодные, взвинченные криками толпы и запахом крови, с нетерпением ждут своей очереди. Они готовы выйти на арену. Они готовы убивать! А я? Я могу остаться здесь и не выходить следом за ними, но потом мне придется глядеть, как они будут насыщаться убитой добычей. Я этого не переживу… У меня сердце остановится! Одно дело убить, защищая и защищаясь, другое — смотреть, как рядом с тобой звери будут рвать тело человека. Будь проклято мое любопытство!

Боги! Если я сумею отсюда уйти и вернуться к сыновьям, то сяду дома и года три буду вышивать крестиком и варить зелья. Никаких путешествий и сомнительных подвигов! Клянусь!

ГЛАВА 61

Он победил! Последний из четырех, белокурый викинг, победил. Я не могу отсюда рассмотреть его лицо, но высокий рост, безупречную фигуру воина разглядела, а самое главное, сумела оценить воинское мастерство. Вот только бой дался ему нелегко. Противник ему попался достойный и дорого продал свою жизнь. Даже отсюда я чувствую запах крови победителя. Несколько мелких порезов и глубокая рана на правой руке вынуждают воина, так похожего на изображения викингов в моем бывшем мире, перехватить меч в левую руку. И все же он крепко стоит на ногах и готов встретить свою «награду».

И он ее сейчас встретит! Открывается именно наша решетка. Именно мы его «награда» и удача. Мои коты рванули из клетки как ошпаренные. Мне не оставалось ничего другого, как поспешить на арену вслед за ними. Я еще не знала, что буду делать, но спешила изо всех сил.

Поведение котов заставило меня усомниться в их неразумности. Воин успел дойти до стены, прикрывая этим свою спину. Коты же не стали нападать на него с ходу. Они разошлись в разные стороны и улеглись на песок, окружив свою жертву с трех сторон. Казалось, что ни голод, ни шум, ни мелкие камешки, летящие в них с трибун, ничто не способно заставить зверей кинуться на свою жертву. Я понимала их намерения как никто другой. Жертва вооружена, но она теряет кровь, а значит, становится слабее. Нужно всего лишь подождать.

Подбежав к самому крупному коту, с седыми волосками, поблескивающими в густой черной шерсти, являющемуся главным в этой маленькой стае, я плюхнулась на живот возле его бока. Получила ласковый тычок мордой в ухо и наконец-то смогла рассмотреть стоящего напротив нас воина.

Посмотреть было на что. Набедренная повязка, кинжал в раненой правой руке, меч в левой. Стройное сильное тело, на котором просто не было живого места. Шрамы, большие и маленькие, давно зажившие и заживающие, совсем еще свежие раны и порезы. И это не считая сегодняшних мелких кровоточащих порезов на всем теле и глубокой раны на предплечье. Грязные волосы стянуты в низкий хвост обрывком кожаного ремешка. И еще то, что осталось от лица.

Я не узнала его сразу. Грубый, бугристый, совсем свежий шрам пересекал лицо. Он начинался посередине лба от самой кромки волос, рассекал левую бровь, закрытый отеком глаз, или то, что от него осталось, и заканчивался внизу, уродуя скулу и уголок губ. Второй глаз был в порядке и смотрел на нас сейчас с полным безразличием. Его взгляд был пустым. Так смотрел на меня мой приемный отец до того, как Ангел снял с него печать раба. Так смотрел сейчас на меня герцог Эверли.

В голове зазвучал набат и, словно вспугнутые птицы, заметались мысли. Как? Кто? Почему? Не может быть! Он же маг! Один из сильнейших! Что вообще произошло?

Я постаралась успокоиться и перешла на магическое зрение. Его магическое ядро было по-прежнему очень ярким, но магия не струилась по телу. Теперь это был туго скрученный клубок, упакованный в мерцающую сферу. А вот привычного мне магического рабского клейма не было. Натаниэль не был рабом. Он был марионеткой. Его подчинили шаманы. Их серые узоры окутывали его голову словно грязная паутина, закрученная сумасшедшим любителем вязания.

Минуты шли. Натаниэль слабел, теряя кровь. Моя душа плакала от боли и бессилия. У меня не получалось придумать план по спасению нас обоих.