Неприкаянная

О! Утро. Солнечные лучи робко и нерешительно заглядывают в комнату через неплотно прикрытые шторы темно-синего цвета, но и этого достаточно для того, чтобы разглядеть окружающее меня великолепие. Большая комната совершенно не выглядит загроможденной, хотя мебель в ней стоит массивная. Большая кровать, без рюшей и балдахинов, поражает мое воображение своими размерами, а два кресла у камина притягивают взгляд, обещая уют и удобство. Еще одно кресло у кровати и маленький столик, остатки ужина на котором живо напоминают мне о вчерашней трапезе. Стены затянуты серой, чуть мерцающей тканью, кресла обтянуты темно-синим материалом, очень похожим на бархат, и самая главная прелесть — огромный ковер с длинным ворсом. Все оттенки серого и синего сочетаются в его узорах, очень органично создавая ощущение уюта и безопасности. Новый день вступает в свои права, но, глядя на графа, хочется сказать «утро добрым не бывает». Лицо помятое, волосы в полном беспорядке, одежда мятая, обувь грязная. А запах… Сразу видно, проблемы у мужика. Ай, и у меня проблемы… В туалет хочу! Так, пьянь, вставай! Киса гулять хочет! Срочно! Прыжок на его спину. Потоптаться… О, ожил! Теперь в сторону.

Сел. Уже хорошо. Глаза не открывает. Плохо! Ждем. Ой, как мужику плохо… Было… Пальцами щелкнул и вот уже какое-то магическое плетение себе в нос впаял. Сам! Себе! Нашатырь магический, что ли? Вон как головой трясет. Замер. Открыл глаза и взглядом, живенько так, по комнате зашарил. Меня ищет? Вспомнил вчерашнее? Нашел. А я что? Лежу на кроватке, смотрю на нового хозяина. Его помятой физиономией любуюсь.

— Так, живность. Иди сюда.

Раскомандовался… Куда ручки тянешь? Какая такая живность? Куда иди? А где ласка? Обещания? Кусочек вкусненького?

— Сюда иди, сказал. На опыты пущу!

Приласкал, пообещал… Гад. Встаю и тихонечко, на полусогнутых подбираюсь к его протянутой руке. Пытаюсь изобразить обычное животное, домашнее. Обнюхиваю его пальцы. Фыркаю. Чихаю.

— Глянь какая… Чистюля. — Меня хватают за загривок и притягивают на колени, поворачивая пузиком кверху. Поджимаю свой короткий хвостик и пытаюсь вывернуться. — У-у-у-у! — К моему великому изумлению, голос графа меняется. Становится ласковым, журчащим. Пальцы поглаживают легко, аккуратно. Почувствует? Свою магию почувствует? Поймет?

— Ну, ну! Не волнуйся. Да ты, девочка, у нас котенок. Вот только кем ты вырастешь, я никак понять не могу, а еще я вспомнил, как вчера сам себе тебя подарил! Будешь теперь со мной жить. Надеюсь, у меня тебе больше, чем в клетке твоей, понравится. Как же тебя назвать? Не можешь же ты без имени ходить. А если — Мира? Мирочка?

С именем почти угадал, а вот магию свою не почувствовал. Намудрил с древним заклятием так, что сам его теперь не видит. Хорошо? Да! Для меня. Если бы почувствовал, то длительные опыты были бы мне обеспечены. Ну как же! Заклятие вот оно, а кошка не та и душа не та, но мне повезло. Молодой, самонадеянный, не почувствовал.

— А ты девочка у меня непростая. Да? Магия с тебя соскальзывает! Так это и хорошо. Все меньше тебе от мадам моей будущей доставаться будет, потому как ее-то я в дальнее поместье отправить точно не смогу.

Все, Ларен. Ты, конечно, изумительно интересно рассказываешь, но я в туалет хочу. Выпускай меня! Вскочила с его колен и, кинувшись к дверям, пронзительно замяукала. О, понятливый какой! Лоточек мне в уголке организовал и, судя по магическому плетению, пахнуть он всегда будет только розами и очищаться сам по себе. Ну что, пусть так. Я уже и нестеснительная совсем. Тем более очень хочется, а хозяину нужно показывать себя только с хорошей стороны. Хорошо! Теперь на ручки. Ты говори, говори. Я слушаю. Я тебя теперь всегда слушать буду. О! А вашу милость кто-то потерял. Вон как в дверь долбятся! Глянь, сидит и ухом не ведет, но гладит нежно, аккуратно.