Неприкаянное Племя: Сурвивалист (СИ)

Армия шла через Риницу. От ратушной площади к северным воротам. Княжеская гвардия - триста рыцарей, со своими сигурантами; городские полки, под знамёнами Риницы; медлительные обозы. Ржали и закидывали головы кони, скрипели телеги, смеялись и пели солдаты. Поход обещал быть не таким уж и тяжёлым, но у Катаржины, смотревшей на войско с верхней ступени дворца, не сходило хмурое выражение. Впрочем, недовольство княжны вызвала не армия, не рыцари и не воевода, а её муж.

Девушка видела, как ехали герольды, заставляя торговцев и просто прохожих убираться с дороги, затем показались конные музыканты и княжеские гвардейцы - жёлтые плащи бреговичей украшало синее изображение волка чатра, кони ступали слаженно по четыре в ряд, блестели на солнце шлемы, топорщились копья, прыгали и кричали мальчишки... Прошла первая, головная сотня, и Катаржина увидела Василия Гикана, перед которым ехали два сигноносца; воевода был без шлема, а в правой руке держал позолоченную булаву - символ командующего армией. Его богатые, отполированные доспехи искрились на солнце, приковывая взгляды всех присутствующих. На миг, Катаржина испытала восхищение, глядя на бравого воина, но тут же вспомнила мужа и снова нахмурилась.

Княжна была в бешенстве, потому что этот ничтожный «дем» осмелился отказать ей (ЕЙ!) в телепорте. Как он посмел. Как у него язык повернулся сказать: «У Риницы нет денег, на покупку портала». Девушка была в шоке, однако ни крики, ни угрозы, ни срочно вызванный во дворец мэр не смогли решить проблему - теперь она вынуждена будет несколько дней провести в карете, чтобы по этой грязи добраться в родовые владения помещиков.

«Сотру в порошок и развею по ветру», - пронеслось в её голове. Причём относилось это как к мисальдеру, так и к помещикам. Катаржина была зла и собиралась выместить своё раздражение на бунтовщиках, уничтожив один или два замка.

Виновник скверного настроения княжны стоял немного ниже на ступенях, чем только усугублял ситуацию - помимо воли, взгляд девушки спотыкался о его синюю чалму и эмоции обрушивались на Катаржину. Подумать же княжне было о чем, только гнев мешал ей сконцентрироваться на действительно важных вопросах. Впрочем, справедливости ради, стоит отметить, что трезво проанализировать ситуацию девушке мешал не столько поступок её мужа, сколько множество других факторов. Если с последствиями частого злоупотребления вином отлично справлялись целебные эликсиры, то отсутствие подобающего образования и огромное самомнение Катаржины ничем исправить было нельзя. Поэтому тревожное сообщение Анастаса Бреговича, которое отец передал ей при помощи раба-связного, так и осталось без должного внимания.

«Милое дитя, до меня дошли слухи о зреющей смуте среди помещиков в Вашем княжестве. Безусловно подобные проявления неповиновения необходимо уничтожать на корню, не позволяя распространится на все княжество. Тем не менее, я прошу Вас проявить осторожность.

Помните одну старинную сказку: «О рыцаре, оруженосце и рыбаке»? Она многому нас учит, в том числе и тому, что трус должен быть трусом, дурак дураком, ханжа ханжой. Если жабы начинают летать, рыбы разговаривать, а зайцы рычать на волков - ничего хорошего это не предвещает.

Как мне донесли верные люди, не всё такое, каким кажется на первый взгляд, в этой смуте».

Призыв отца к дочери не возымел нужного эффекта. В момент, когда связной доставил сообщение, Катаржина весело проводила время в компании кувшина молодого вина и юного барда. На следующий день девушка с трудом вспомнила о каком-то сообщении, однако встал вопрос о способе перемещения в родовые владения помещиков, и она с ужасом выяснила, что придётся ехать за тридевять земель в карете. Послание от Анастаса Бреговича оказалось решительно забыто, к тому же бард делал всё возможное, чтобы княжна о нем не вспомнила...

На площадь перед княжеской резиденцией, вслед за покинувшим её последним из трёх городских полков, выехали телеги обоза армии. Катаржина расслабленно улыбнулась, развернулась и поспешила во дворец. Служанки давно упаковали её дорожные вещи, однако оставалось ещё несколько часов до отъезда, и девушка не собиралась скучать.

Абсолютно не задумываясь, не анализируя и не прибегая к посторонней помощи, только на одних инстинктах Катаржина приказала отправиться в поход трём из пяти полкам Риницы. Воевода пребывал в восторге - никогда ещё Василий Гикан не командовал настолько большой армией. А вот реакция фаворита была несколько странной - бард долго удивлялся: зачем привлекать настолько большие силы, для подавления мелкого бунта.

- Пусть увидят мою силу, - гордо вскинула голову Катаржина. - Скажи, разве я не для этого была рождена? Повелевать.

- Безусловно, моя госпожа, - склонился в низком поклоне бард, после чего поспешил покинуть девушку. Когда же фаворит вернулся, его точка зрения кардинально изменилась: он горячо поддерживал желание княжны отправить в поход не только три городских полка, но и всех гвардейцев.