Неприкасаемая (ЛП)

Он посмотрел ей в глаза. Такие яркие и голубые. Такими они были и в его сне. И неожиданно осознал, что рассказывает, как они с Николаем вернулись домой присмотреть за семьёй, но нашли их умиравшими в невообразимых страданиях. Он рассказал, как они давали кровь братьям, сёстрам, отцу.

Хотя Мёрдок никогда не открывался ни одной живой душе, слова слетали с губ, как будто она вытягивала их из него.

— Почти все были без сознания, но брат Себастьян бодрствовал и все осознавал. Он даже понял, кем мы стали, и требовал, чтобы им позволили умереть в мире. — При этом воспоминании Мёрдок провёл рукой по лбу. — Себастьян был особенно близок с девочками, он заменял им отца и возненавидел Николая и меня за попытку обратить его. И возненавидел еще больше, когда только он и Конрад воскресли.

— Что случилось, когда они очнулись? — спросила Даниэла, голос её смягчился.

— Себастьян попытался убить Николая. А Конрад… когда понял, что с ним сделали, он точно с ума сошёл, ревел, словно от невыносимой боли, а после скрылся в ночи. Мы не видели ни одного из них ни разу за эти триста лет.

— Думаешь, они ещё живы?

— Я должен верить, — ответил он, дожидаясь следующего вопроса. Но она снова промолчала, погрузившись в раздумья, и он сказал: — Я думал о твоих врагах. Если король хочет убить тебя только потому, что ты родилась, твоя жизнь — угроза для него. Это означает, что ты наследница. Член королевской семьи.

Она пожала плечами:

— Угадал.

— Какой титул ты носишь?

— Я думала, ты в курсе. Утром ты назвал меня ледяной королевой.

— Королевой?.. — если верить её рассказам в бреду, она была ещё и дочерью Богов.

— Да, Айсирии, — ответила она, — из длинной династии Зимних Королев.

— Но Зигмунд захватил твой трон?

Она вновь напряглась под его ладонью:

— Ты заставил меня говорить той ночью.

— Почему бы тебе не поднять восстание и не вернуть королевство себе? Собрать айсирийцев и убедить их следовать за тобой?

— Не так-то это просто. Зигмунд очень могущественен.

— И нет никого, кто бы помог тебе сражаться против него? — Когда она мотнула головой, он сказал: — Мне с трудом верится, что все до последнего айсирийца настроены против тебя.

— Новый Орлеан — точно не место для айсирийцев.

— Но ты здесь.

Ему показалось, что он услышал её бормотание: «Ненадолго».

— Зигмунд каким-то образом связан с тобой?

— Не по крови, — ответила она. — Он был принцем-консортом матери. Я родилась после того, как его люди смертельно ранили её.

— Ты представляешь, насколько безумно это звучит?

— Добро пожаловать в мир Ллора. Здесь немногое имеет смысл. Правила легко меняются. Как только ты думаешь, что всё понял, ты слышишь о вампирах, равнодушных к солнцу, о немых сиренах или о непорочных нимфах.

— Так здесь нет никого, подобного тебе? — спросил он.

— Ты пытаешься спланировать государственный переворот для меня, или это попытка узнать, есть ли у меня бой-френд?

Он почувствовал раздражение:

— А есть?

— А какая тебе разница?

— Я любопытен. Ты не отвергла меня и ещё недавно была в моей постели. Со всей возможной страстью.

— Эй, хватит! — Она подошла ближе и предупреждающе вскинула руки. — Не так громко, вампир. Давай не будем приближать падение моей репутации среди Ллора.

— РанР

Раньше тебя это не слишком заботило, по крайней мере, не тогда, когда ты говорила мне, что хочешь увидеться снова, — сказал он и добавил: — И что у меня прекрасно подходящие для поцелуев губы.

— Я говорила это прежде, чем пришла к заключению, что соотношение риска и выгоды — сто процентов риска и ноль процентов выгоды. — Она бросила ослепительный взгляд. — И я действительно не нуждаюсь в напоминаниях о том, что говорила вчера ночью и сегодня утром.

— Ноль процентов?

— Точно. Если, конечно, угроза укусить была не способом выведать у меня ещё больше.

Он хотел сказать, что её страх не имеет причины, что он никогда бы не ранил её. Но то, что он чувствовал тогда… Сказав это, он бы покривил душой.

— Посмотри, как ты раздосадован! Не волнуйся, Казанова, Я точно не расценила твоё поведение как приглашение. Ты ясно дал понять, что чувствуешь.

— Я всего лишь не хотел, чтобы меня возрождали.

— Большинство вампиров ждут не дождутся, когда это случится с ними, — заметила она.

— Почему? Из-за получаемой силы?

— Конечно. А еще потому, что не хотят провести в одиночестве вечность. — И вновь она показалась ему невероятно ранимой при всей своей воинственности.

— Даниэла, кого ты искала, когда мы встретились?

— Ты её не знаешь.

Не мужчина. Облегчение?

— И ты не собираешься ничего о ней рассказать? — Когда она покачала головой, он спросил: — Что случится через два дня, когда айсирийцы вернутся? Вы с сёстрами нападёте на них?

— Нет.

— Ты просто будешь ждать, пока они совершат еще одно покушение? Я думал, Валькирии считают себя вершиной пищевой цепочки. Ты никогда не затевала нападение или не посылала наёмников, чтобы убить Зигмунда?