Неприкасаемые

– Из Манса, – отвечает Эрве. – Деловой обед. Сегодня вечером возвращаюсь в Париж. А тебе звоню сказать, что снова виделся с Кере.

– Очень хорошо.

– Я специально встретил его в конце дня, хотел, чтобы впереди был свободный вечер, и не ошибся, он пригласил меня к себе.

– Быть того не может! – восклицает Ронан.

Мать качает головой, картинно вздевает глаза к потолку и неохотно, но все-таки уходит в столовую.

– Мне кажется, – продолжает Эрве, – у него в семье нелады. Он был рад отвести меня к себе домой, будто его не прельщала перспектива остаться один на один с женой. И в то же время заметно смущался, как же: надо показывать квартиру, а она, видимо, такая, что похвастаться нечем.

– Хватит психологии, – перебивает Ронан. – Что дальше?

– Ты был прав насчет жены. Он попросил меня никоим образом не касаться времени нашей учебы.

– Негодяй!

Госпожа де Гер звонком вызывает служанку.

– Подогрейте отбивную мсье, – с досадой приказывает она. – Тут, я вижу, надолго.

– Ну и двуличный тип! – продолжает возмущаться Ронан. – И как все было?

– Ничего особенного! Без историй. Живут они в небольшой заурядной трехкомнатной квартирке, правда вполне ухоженной. Он курит и всюду оставляет окурки, поэтому везде пепельницы. А так я, признаться, готовился к худшему. Чувствуется, что в доме имеется женщина с тонким вкусом.

– О-о!

– Я уверяю тебя, что это так. Возможно, им приходится затягивать потуже пояс, но сразу можно догадаться, что в квартире живет женщина, любящая красивые вещи. Я это с первого взгляда заметил.

– Я тебе верю. Ты в женщинах дока!.. Ну и как она?

Сразу насторожившись, госпожа де Гер вытягивает шею, чтобы взглянуть на сына.

– Вовсе не дурна, – говорит Эрве. – Мое первое впечатление подтвердилось. Из самой простецкой ткани сделала себе шикарный наряд. Возможно, платье пошито и не по всем тонкостям портняжного искусства, но уже одно то неплохо, что женщина отказалась от брюк, зачем делать себе кобылью задницу.

Ронан хохочет.

– Кобылья задница, ну ты даешь!

Госпожа де Гер вздрагивает и подходит к двери гостиной. Ронан издали машет ей рукой – уходи! – и продолжает расспрашивать:

– А как собой, хороша?

– Скажем так: мне такие нравятся. Все при ней. Осталось поглядеть, чего она из себя в постели представляет.

– Да ты просто гнусный тип! А потом? Нагляделись друг на дружку?

– Поговорили. Кере представил меня как приятеля юности, сказал, жили по соседству. Он был в домашних тапочках. И чуть ли не краснел.

– Столько лгать, как он, можно было бы и привыкнуть.

– А он любопытный человек, – неожиданно говорит Эрве. – Только не злись и не прыгай до потолка, но ей-богу, когда узнаешь его поближе, начинаешь к нему как-то лучше относиться. Раньше он чуть ли не силой навязывал себя. А сейчас другое дело. Несчастный, морально подавленный…

– Сожалею, но никакого чудодейственного рецепта он от меня не дождется, – ехидно отвечает Ронан.

– Погоди. Не кипятись. Я как раз и пытался тебе рассказать… все… и как есть. Совершенно очевидно, что они оба мучаются из-за того, что Кере не может найти работу. Мы только об этом и говорили. Она первой заговорила об анонимных письмах. Это решительная и откровенная женщина. Муж привел старого друга, почему бы тому обо всем не рассказать? По обеспокоенным и сердитым взглядам, которые бросал на нее Кере, было ясно, что, по его убеждению, она совершила оплошность.

– Она прочла их тебе?

– Нет. Кере поспешил изменить тему разговора.

– Значит, он понял, откуда пришел удар?

– Совершенно нет. Сам подумай, если бы он тебя заподозрил, стал бы разве приглашать меня к себе, зная, что мы с тобой старинные приятели. Представь себя на его месте. Нет, исключено. Ты выпал из его жизни.

– Но ведь он должен кого-нибудь подозревать. Кого?

– В этом-то как раз и загвоздка. Никого не подозревает! Именно это больше всего и гложет их обоих.

Ронан кусает ноготь. Смотрит на мать, вернее, сквозь нее, потом, заметив, что она смотрит на него, слегка отводит телефонную трубку в сторону и шепчет:

– Я заканчиваю. Сейчас приду.

– Алло, – волнуется в трубке Эрве, – ты меня слышишь?

– Да. Я задумался… Последняя его работа в магазине… Он сам уволился?

– По крайней мере, я так понял. Твое второе письмо прочел кто-то из персонала, и Кере предпочел уйти. Интересно, что ты там такое написал? Будь оно совершенно невинным, как ты утверждал, с чего бы ему вдруг так паниковать.

– Ты еще будешь с ними встречаться?

– Ты увиливаешь от ответа, стервец! Да, я непременно их снова увижу! И хочешь знать почему? Потому что мне они симпатичны.

– Особенно она!

– Оба. Такие беспомощные и растерянные!

– Ну а я разве таким не был?

– Согласен. Но все это уже быльем поросло… Но в конце концов, это твое дело. Я в твои игры не играю, заруби себе на носу.

– Единственное, о чем я тебя прошу, – сухо проговорил Ронан, – это держать меня в курсе… Спасибо. До скорого… Стой… Если куда-нибудь снова устроится, сообщи мне сразу.

Он повесил трубку.

– Ну что? – раздается голос матери. – Садимся за стол? Что от тебя хотел этот парень? Нашел время, когда звонить! А с виду такой воспитанный!