Неприкасаемые. Легион. Хранители

И только когда он вспомнил, что у казахов были и женщины воительницы, настоящие джигиты, он ощутил чувство, что он что-то нащупал, какой-то стержень, на которой держалась ее богатая и многогранная личность, ее характер и многочисленные таланты. Он выделил один рисунок, который был, может внешне и не самым похожим, но, на его взгляд, точно передавал ее саму, ту мысль и энергию, которую она то прятала, то несла людям. И убрав другие наброски, он прикрепил ее портрет к подходящему по размеру куску картона, которым также разжился у охранников, и, смотря на него, понимал с тоской, что в такую девушку он бы влюбился. Или, вернее, уже влюбился. Как в мечту о свободе, как в образ той жизни, которой у него никогда не будет. И не было. А может и просто под воздействием гормонов, своего родного тестостерона, который он так щедро выбрасывал в свою кровь, выполняя по всей науке многочисленные силовые упражнения. Но это все же был не только зов плоти, для него она стала криком души, сказкой, музыкальную тему к которой он подбирал, сидя все так же на полу, под несильным освещением коридорного освещения, поигрывая негромко на своей домбре.

Но сидя перед портретом этой женщины, будто олицетворяющей собой само совершенство и гармонию, он почему-то видел ту, которую он убил в машине с британским флагом на крыше. И она опять шептала ему – вали отсюда к такой-то матери. И он, неожиданно для себя, словно посещенный вспышкой озарения, связал ее слова с тем, что произошло позднее – с тем взрывом, с той сферой, которая вырвалась из машины, и умчалась прямо в небо. И он понял, что она не хотела, чтобы он видел того, что случится позже. Она свое последние силы отдала ему, спроваживая его с места своей смерти. Будто любящая его женщина.

Глава 19.

Смерть и новые горизонты.

– Ну да, я так ему и сказала – вали на хрен отсюда подальше, солдат. Или к такой-то матери. Ты же примерно так говоришь всем, кто приходит к тебе с просьбой о пожертвованиях на какие-то, смешные на твой взгляд, благотворительные цели? – Ангелла пристально посмотрела на Гранж, которая, нисколько не смутившись от такого толстого намека в свой адрес. Она даже зарделась, словно ее прилюдно похвалили за выдающиеся заслуги в деле оказания помощи жертвам домашнего насилия. На самом деле, Ангелла не хотела, чтобы солдата зацепило ударной волной от ощутимого взрыва, который сопровождает выход ядра из тела, но не стала это озвучивать. После выпада в сторону Гранж это бы показалось признанием своей слабости. А она была в этот вечер такой сильной…

Ангелла покачала головой, и неожиданно улыбнулась. Она была явно в хорошем настроении, и это всех удивляло. Они с Глорией уже устроились в комнате, и теперь вели себя, как настоящие и опытные антикризисные менеджеры, неожиданно такие прекрасные, словно это было бонусом для их клиента. Который представлял собой зашедшее в тупик правление крупной корпорации, пригласившее их для устранения целого вороха накопившихся проблем. Или вернее, они сами пригласили себя, понимая, что никто кроме них не обладает ни волей, ни навыками изменить ситуацию к лучшему. Они эффектно появились, и их поначалу никто не узнал. Кроме Асраила. Но когда Ангелла сняла очки, и представилась сама и назвала свою спутницу, обведя всех своих ничуть не изменившимся взглядом, в котором читалась привычная решимость, и даже нечто новое, более ясно осязаемое и сильное, Каталина вскочила со своего места и кинулась к ней, широко раскрыв руки. Вопя от восторга. Они обнялись, потом Глория так же радостно и воодушевленно обнялась со своей сестрой, и в зале еще долго стояли их крики радости. Потом к ним, слегка смущаясь, подошли с поклонами Асраил и Гуннар, которые тоже получили свою порцию жарких объятий. Только от Глории в этот раз, которая наслаждаясь и собой, и вновь обретенными родственниками. А Ангелла смотрела на Асраила с легкой усмешкой, явно что-то замышляя в его адрес, и как-то особенно тепло улыбнулась Гуннару. Сидели, так и не встав, только Гранж и Морган со своими болванчиками в лице ВЧ, которые улыбались, но уже более осмысленной, и не такой пугающей улыбкой.

Ангелла поняв основой вопрос вечера – почему она теперь восточная фея, и пообещала ответить на него позже. Или никогда. Будет зависеть от времени и ее настроения. Это не главное, подчеркнула она, ее внешность – это дело второе. Она так мало внимания уделяла ей, как традиционно, так и особенно сегодня, когда перед ними, Неприкасаемыми, замаячили такие мрачные перспективы…