Неприкосновенное сердце (СИ)

Я задумалась над тем, сколько людей в действительности находят того, с кем хотят быть? Сколько людей в целом мире чувствуют, что их день не полный до конца, потому что, пусть они и находится рядом с человеком, которого любят, но эти люди не обсуждали очередной концерт любимой группы и глупую рекламу порошка. Сколько людей связывают свою жизнь не только с любимым человеком, но и с другом? Брак, который базируется на дружбе, самый крепкий, особенно учитывая, что в случае безысходности ты звонишь не просто мужу или жене, а именно другу.

— Ди, — открыла входную дверь Эмили, смотря на меня. — Я ненавижу Стейси и хочу ее убить.

— Так, — усмехнулась я, смотря, как Эс самодовольно улыбается. — Новое правило этого дома — никакого кровопролития, пока тут Оливия.

Спустя неделю такой эйфории мы отправились на выставку картин, которую устроила Ева. У нее был талант, и наконец она решила его раскрыть. Мы все собрались в субботу вечером в галерею, проводя время снова все вместе, как раньше.

Просторная галерея на 25th Avenue представляла в основном молодых художников и фотографов. Ева рассказывала, как совсем недавно в этом выставочном зале, Agora, прошла выставка уже состоявшегося мастера Маурицио Йорка, а он уже далеко не новичок. Несмотря на некоторую напыщенность, в галерее царила дружеская атмосфера. Хозяйка — приятная и общительная американка, которая с радостью встретила нас и с увлечением рассказывала подробности о работах, представленных в выставочных залах.

— А это картина женщины на краю смерти, — улыбалась Ева, смотря на нас.

— Потрясающе, — сказала я, беря из подноса очередной бокал шампанского. — Ты такая талантливая.

— Стоп, — прошептала Эмили. — Прямо по курсу стоит Даниэль.

— Тот самый Даниэль, которого бросила Ева, — смотрела на меня Долорес. — А потом она вернулась к нему, и он спустя месяц сказал, что женится?

— Он не мог сюда прийти, — все еще не оборачивалась Ева. — Он тот еще придурок, и я не хочу его видеть до конца своей жизни. Именно поэтому, кстати, и осталась жить в Нью-Йорке. Тут невозможно встретить одного человека дважды.

Мы все наблюдали, как этот урод стоял позади Евы и с улыбкой слушал то, что она говорит.

— Скажите мне, что он не стоит прямо за моей спиной, — смотрела на нас подруга.

— Он прямо за твоей спиной, — ответила Эс. — Но сегодня твой день, и, если ты хочешь, я попрошу Майкла вызвать наряд полиции.

— Вы помирились? — улыбнулась Эбби.

— Неа, но, если я скажу ему, что прощу, если он сделает это, сюда пригонят вертолет прямо из Великобритании, я уверена.

— Что тебе нужно, Даниэль? — обернулась Ева к нему после того, как засмеялась.

— Прости меня, Ева. Что бы ты почувствовала, если бы я сказал, что все еще люблю тебя?

Я засмеялась так громко, что весь зал обернулся на меня. Адам улыбнулся, смотря в нашу сторону, а все остальные лишь не понимали, в чем дело.

— А теперь послушай меня, умник, — ткнула я пальцем в грудь этого придурка. — Ева слишком ценна, и так же, как ты не можешь перестать влюбляться, так она не делает этого никогда. И я позволю ей снова вляпаться в это дерьмо, только если скажут, что завтра конец света.

— Нужно было идти работать стюардессой, — фыркнула Эс, когда мы направились к друзьям. — Там мужчин хотя бы сортируют по классам.

— Могу я поцеловать тебя? — спросил Адам, когда я подошла к нему.

— Пожалуйста, — ответила я шепотом.

— Ты потрясающе выглядишь, дорогая.

Я смотрела на Адама, и так хотела верить, что это надолго. Что это навсегда. Порой хочется верить, что вот он — тот человек, которого ты встретила. Ты его жизнь, и его дыхание. Но каждый раз я падала и сейчас, смотря на Адама, снова боялась упасть. Почувствовав нарастающую панику, я посмотрела в глаза Эмили, которая стояла напротив и уже протянула свою руку ко мне, но Адам схватил меня за талию и стал целовать меня при всех. Я поняла, что мы прошли через зал и оказались на улице только тогда, когда мою кожу обдало вечерним холодом. Я все еще была поглощена его руками и запахом. Так пах только Адам. Аромат, который вызывал успокоение, принадлежал только Адаму. Его рот и губы, которые были полными и вызывали в моем теле трепет, куда бы он ими ни касался. И самое главное — глаза. Его взгляд завораживал. И я любила в нем абсолютно все.

— Что такое, Донна? — взял он мое лицо в свои ладони. — Что случилось? Расскажи мне.

— Я… — смотрела я на него. — Я боюсь снова упасть.

— Эй, — прижал он меня к себе, держа за затылок. — Я не дам тебе упасть. Все по-настоящему, Донна.

— Да?

— Где тебе будет спокойно?

— Не нужно было меня слушать, — провела я кончиками пальцев по его щеке. — Ты мог просто жениться на мне еще два года назад.

— Почему же не три?

— Дай мне годик, чтобы я выпустила весь свой яд.