Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

– Подумаешь, простуда! – легко отозвался он. – Ты что ж, считаешь, такая ерундовина меня остановит? Само собой, вскрою. Так ты выпроводил эту тетю из спальни?

– Мало того! Геджа там тоже не будет!

– Кр-расота! А как же тебе удалось?

– О, это долгая история, – нехотя отозвался Пэки. – Понимаешь, я показал необыкновенную мудрость и предприимчивость. Если тебе захочется назвать это гениальностью, тоже возражать не стану. Миссис Гедж перешла спать в спальню мужа, а мистер Гедж наглухо запрятан в одном местечке. Оставлю открытым для тебя окно гостиной. Тебе только и потребуется – войти и забрать. Непыльная работенка.

– Знаешь, непыльных для меня уже нет, – вздохнул Слаттери. – Раньше, бывало, чем заковыристее дело, тем мне больше по нраву. Джулия даже меня поддразнивала. А теперь я целиком за спокойную жизнь. Старею, видно. Если б сумел огрести где небольшой капиталец, чтобы ферму хватило купить, ушел бы от дел. Есть что-то такое в фермах… Коровы всякие, цыплятки…

И Слаттери мечтательно забылся. Потом какая-то неприятная мысль вторглась в его мечтания. Взгляд его загорелся.

– Слушай-ка, а я вот что хотел спросить. Насчет Шату этого…

– Да?

– Что это за тип там живет, с белыми волосами, черными бровями? Здоровила такой?

– A-а, так ты его видел? Это сенатор Опэл.

Пэки, пораженный, умолк на полуслове. У его собеседника вырвался свистящий вздох. Возможно, причиной явилось начинающееся воспаление легких, но больше походило на ярость сильного мужчины.

– Что?! – Слаттери дышал все так же странно и натужно. – Сенатор Опэл? Так ты для него хочешь раздобыть то канпраментирующее письмо?

– Да, для него самого.

– Брат! Все отменяется! Выхожу из игры!

– Да ты что!

– Ну нет! Не стану, даже ради тебя. Чтоб я вызволял этого сивого типа из передряги? Чем ему хуже, тем больше мне радости! Тонуть станет – кину ему утюг на голову!

Пэки впал в полнейшее недоумение. Он никак не мог разобраться в этом неожиданном всплеске эмоций.

– Но…

– Нет, – твердо повторил Слаттери. – Если этого типа опозорят, только рад буду. После того, что он со мной сотворил…

И в резких, цветистых фразах, перемежающихся случайным чихом, придающим рассказу дополнительную драматичность, Слаттери поведал историю своей ночи на открытом воздухе. Рассказывал он отменно: так и виделся подоконник, слышались порывы резкого ветра, свистящего вокруг его свисающих лодыжек, – и Пэки, слушая, чувствовал, как на него наваливается безнадежность. После такого происшествия нелегко будет уговорить настрадавшегося человека.

– Н-да, круто, – согласился он.

– Круто, – подтвердил, уныло чихая, и Слаттери. – Да, самое точное словцо. Вернее и не подберешь.

– Не будешь же ты дуться из-за таких мелочей?

– Как ты сказал? – переспросил Слаттери. – Мелочей?

– Это ж просто шутка.

– Шуточки, ничего себе!

Пэки спохватился, что выбрал не ту линию уговоров, и ударил по более личной ноте.

– Подумай обо мне! Ты ведь меня не подведешь, а?

Слаттери зашелся недоумением.

– Послушай, да при чем тут ты? Чего ты-то так распалился? Если этот дурила написал не то письмо, пускай сам и расхлебывает. Не пойму, каким ты тут боком?

– Понимаешь, у сенатора Опэла есть дочка. Она, конечно, очень расстраивается. Вот я и хочу ей помочь.

– А ты что ж, втюрился?

– Разумеется, нет!

Пэки брала досада, что его дружбу с Джейн, чисто платоническую, все истолковывают неверно. Сам он, конечно, знал, что между ними ничего нет, только рыцарственное желание помочь попавшей в беду знакомой – с его стороны, а с ее – естественная благодарность. Правда, разок-другой он ненароком погладил ей ручку и даже подержал минутку-другую, но ведь из чистой вежливости – точно так же он вел бы себя и с родной тетей, попади его тетя в беду. Пэки изо всех сил постарался растолковать это Слаттери.

– Ничего подобного! Мне просто ее жалко!

– Пожалей лучше старикана Опэла.

– Так ты не выручишь нас?

– Нет уж!

– Не могу поверить, – укоризненно сказал Пэки, – что передо мной действительно Суп Слаттери. Добрый, надежный старина Слаттери.

– Он самый! – заверил Слаттери.

– И ты решительно отказываешься?

– Да!

Пэки направился к двери. Он потерпел поражение.

– Да-а, – с бесконечной грустью вздохнул он, – это разбивает мне сердце. Надеюсь, больше никогда в жизни у меня не случится таких огорчений.

Надеялся он зря. Шагнув из лифта в вестибюль, Пэки узнал в красивой девушке, направлявшейся к нему, свою невесту.

3

Молодому человеку, помолвленному с красавицей и оказавшемуся вдалеке от нее, полагалось бы, неожиданно столкнувшись с невестой, испытывать одно чувство – ликование чистейшей воды. Однако чувства Пэки вряд ли подпадали под такую категорию. В ситуации, которая могла бы стать благодатным сюжетом не для одного поэта, чувство им владело одно – будто какой здоровяк-приятель крепко саданул его но носу.

Первой заговорила Беатриса:

– М-да. Что-то ты мне не слишком обрадовался…