Непримиримые 1

— Уж не надо, спасибо, — тотчас торможу друга, которого так возбуждает эта крамольная мысль, что он чуть ли ко мне не кидается. — И нет, не фригидна. Мне нравятся… мужчины! — выделяю особо, чтобы раз и навсегда отмести другие варианты. — Их прикосновения, поцелуи. Просто не случилось, и все…

Хм, — принимается умничать Леня. — Ты единственная девятнадцатилетняя девственница, которую я знаю.

— Мне скоро двадцать, — зачем-то поправляю. Причем тихо, ведь самой неудобно.

— Такое бывает? — садится на постели Нюта, неверующе таращась. — Ну, в наше-то время?., - добавляет поясняюще.

— Ага, — закатываю глаза. — Вы еще мои фотки сделайте и в сеть залейте, — ерничаю, видя, что друзья искренне поражены новостью. — С надписью: «Редкая особь ботаников, остающихся девственниками к двадцати!..», — в топ книги рекордов нынешней современной молодежи попаду…

— Мысль крутая! Знаешь, сколько желающих откликнется, — подхватывает идею Спартак на полном серьезе.

— Да проблема не в желающих, — пытаюсь объяснить позицию. — Во мне, в обстоятельствах…

— Ну, ничего, — тоном «и не такое правили», хохочет Леня. — Это дело нехитрое, быстрое. Раз, и ты больше не…

— Хватит, — отрезаю устало. — Это вам, мужчинам, раз и все… А для меня… — раздумываю, как выразить чувства. — Ну, не знаю. Важно с кем, когда, как…

— Ну, мать, — хихикает Ксения. — Так можно девственницей и умереть!

— Это так страшно? — шутливо морщусь.

— Нет, но ты обязана попробовать секс! — безапелляционно заявляет подруга.

— Что-то не услышала ни твоего, ни Нюткиного восхищения, ни после первого раза, ни после второго, ни после третьей…

— Ну, я руки не опускаю, — заметно сникает Ксения, и мимолетно косится на Антона, который лежит, закинув руку за голову и глядит в потолок.

— Ну, а я пока не накладываю, — парирую тихо, но окончательно.

На том разговор угасает.

Часть 2 Глава 22 (Если наутро болит голова, значит, вчера было…)

Глава 22

Ирина

Наутро голова болит и во рту — помойка, а в душе… смятение. Нехотя открываю глаза и некоторое время лежу, бесцельно пялясь в потолок.

Что вчера была за пирушка-гульнушка? Прав Антоха — не стоило ездить. Черт, еще и наткнуться на Игната с приятелями. Невероятное везение в кавычках.

Пару недель все замечательно складывалось, Селиверстова не видела, не слышала. Только маму его встретила, она-то и поведала, что сын крайне редко теперь дома бывает. Помню, тогда с облегчением вздохнула. Несколько дней оглядывалась и тихушничала, боясь столкнуться лицом к лицу с соседом, а потом успокоилась. Да и не давал он о себе знать. Даже в универе ни разу не встречала, хотя, судя по местным слухам, Селиверстов Игнат — личность выдающаяся. Особенно для преподавателей и особей женского пола.

И если первые его ценили и уважали, как подающего надежды студента, то вторые… млели от физических данных. Не удивительно, он и в школе-то был звездой звездной, а теперь… недаром вчера сама впечатлилась, да так, что не находила, что ответить.

Общаясь с девчатами из универа, слушая их охи и ахи по поводу красоты, брутальности и харизмы Игната, с брезгливым непониманием окидывала несчастных взглядом. Как можно таять от мыслей о парне?! Причем зная, что он бабник непроходимый…

Да с ним же говорить невозможно! Хам, наглец… Самонадеян до отвращения. Я… тушевалась.

Нет, на самом деле виной то, что понятия не имела, кто передо мной. Если бы сразу догадалась, то, думаю, иммунитет тотчас сработал бы. В школе ведь удавалось удерживать хладнокровие, не считая злосчастной вечеринки в доме Зазурина… Хотя, кого обманываю?! Я перед Селиверстовым с детства либо падаю, либо запинаюсь, либо блею, точно овца. Мне категорически нельзя с ним встречаться. Тем более соревноваться…

Нужно и впредь избегать мест, где можем встретиться. Только как? Учимся в одном заведении! У нас лаборатории на одном этаже. Имеем одни и те же спортивные интересы. Благо, площадок и треков — хоть отбавляй, вот и везло до вчерашнего вечера.

Так, стоять! Не надо паниковать раньше времени! Ну, столкнулись… он же вроде и сам не понял, кто я. Точно! Думаю, узнал бы, начал больше гадостей говорить. У Селиверстова прям слабость ко мне. Чем больнее и пошлее в мой адрес пройдется, тем удовлетворительнее для его эго.

Дурак, больной… особой формой кретинизма!

Ничуть не изменился за эти годы, и что наверняка, хуже стал. Обострение возрастное.

У-у-у, ненавижу его!

Пусто-мятежные мысли испаряются, как только в комнате начинается движение. Ребята медленно просыпаются и, конечно, заунывней всех стенает Анька. Она вообще с головой залезает под одеяло:

— Не выйду больше на улицу, — скулит стыдливо. — Вы во всем виноваты…

Мы беззлобно смеемся, наперебой рассказывая, как она вчера отжигала. Потом насильно вытаскиваем бедолагу из постели…

Пока Нюта умывается, я и Тоха худо-бедно готовим завтрак из скудных остатков былой роскоши.