Непристойная Блистательная Страсть (ЛП)

— Отлично, — отвечает она, опускаясь. — Радио-няня здесь ещё должна работать, — Кайли скрещивает ноги и складывает руки на коленях.

Я сажусь рядом. Песок тёплый и сахарно-мягкий. Нежные звуки тихо накатывающих волн и лунный свет, освещающий нас, делает атмосферу романтической. Будь она другой женщиной, я бы уже опустил её на колени с глубоко погруженным в горло членом. И если быть честным, сейчас я немного в растерянности, потому что не понимаю как себя вести или что дальше говорить. Для меня это любопытная перемена.

— Тебе понравилось сегодня? — интересуюсь я.

— Макс весело провёл время, так что было хорошо.

Я спрашивал её не об этом, но не настаиваю.

Когда она говорит о сыне, её глаза озаряются светом, а губы складываются в глупую улыбку. На самом деле это очаровательно. Она далека от женщин из моего прошлого. Во-первых, она не пристаёт ко мне, а во-вторых, эта тихая и созерцательная женщина, занятая разглядыванием воды, не чувствует нужды заполнять тишину нелепицей. Это освежает.

Она никогда не притворяется и не пытается произвести на меня впечатление, комфортно чувствуя себя в своей шкуре, чем и привлекает мужчину сидящего во мне.

Краем глаза наблюдаю за тем, как лёгкий ветерок приподнимает пряди её волос, выбившиеся из конского хвоста. Они развеваются вокруг её шеи и щёк, пока Кайли смотрит вперёд, вглядываясь в волны. Уверен, она понятия не имеет о том какая красивая, с её минимальным макияжем и неброским стилем. Я замечаю то, на что раньше никогда не обращал внимания, например, тонкий аромат, витающий вокруг неё, и то, какой мягкой и гладкой выглядит её кожа.

Когда ты трахаешь женщину в туалете ночного клуба нет смысла встречаться с ней снова. Где погоня? Загадка? Мне нравилось иногда сходить с ума, но я всё ещё верю, что женщина должна оставаться женщиной. Кайли — это уравновешенность вкупе с хреновой тонной загадки и глубиной, которой достаточно, чтобы заставить меня возжелать пуститься в погоню.

В Лос-Анджелесе её сдержанность живительна. Она из тех женщин, которые стареют достойно. Никаких инъекций, филлеров или туго натянутой вокруг глаз кожи. Она будет такой же красивой в шестьдесят. Я и сейчас могу это увидеть. Длинные посеребрённые волосы, тот же дерзкий блеск в зелёных глазах, когда она встаёт на цыпочки, чтобы поцеловать в щёку своего повзрослевшего сына.

— Мне пора. Уже поздно, и...

Чертовщина, я пока ещё не могу дать ей уйти.

— Макс спит внутри, верно?

Она опускает взгляд на радио-няню, зажатую в руках.

— Да, но...

— Ты можешь остаться ещё на немного, разве нет?

По ней видно, что она хочет отказаться, но в следующее мгновение она удивляет меня.

— Наверное, могу.

— Знаю, ты говорила, что много не пьёшь, но я могу что-нибудь тебе предложить... Воду? Содовую?

— Нет, всё хорошо. Ты не должен был кружить вокруг нас весь вечер. Вокруг меня и Макса, в смысле, — произносит она.

— Но я хотел, Кайли.

Она сглатывает и поднимает на меня взгляд, пытаясь прочесть, кормлю ли я её ложью.

— Пэйс, я работаю на Колтона уже больше года. Он рассказывал мне несколько историй о своём младшем брате. Я знаю, что это не ты. Ты не тот парень, которому хочется посидеть с одинокой мамашей. Ты сам сказал, какой ты на гала-вечере.

— И какой же я, Кайли?

Её изумрудный взгляд вспыхивает, пока она мрачно и предостерегающе смотрит в мои глаза.

— Ты парень, который срывает трусики и разбивает сердца, и это одной только знойной усмешкой. Я слышала рассказы. Они немного дикие, — она подмигивает.

Я нахрен убью Колтона. И неважно, что это его помолвка. Он труп. Чёрт, понятно, что я не могу так поступить с Софи. Нужно будет придумать запасной план, чтобы заставить его заплатить.

— Разве что, у тебя есть какие-то проблемы с мамой, в которых тебе нужно разобраться? — она вскидывает брови.

Её шутка не совсем удачная, хотя она и не в курсе.

— Я потерял мать, когда мне было девять.

— О Господи, я не знала. Мне так жаль, — её руки взлетают к груди и остаются там, пока во все глаза смотрит на меня.

— Всё нормально. Ты же не знала.

— Прости. Колтон никогда об этом не упоминал, — её тон нежный и заботливый.

Я пожимаю плечами. Меня это не удивляет.

— Это не то, что мы любим обсуждать.

И пока мы сидим здесь в компании бесконечного голубого океана, я не могу не задаться вопросом, связан ли как-то мой интерес к Кайли с тем фактом, что я вижу её в роли матери. Её мягкость и любовь изливаются на Макса во всех отношениях — может, это меня к ней и привлекает. Её теплота, преданность — всё это часть того, что делает её прекрасной. Тут и психиатра искать не надо, чтобы понять подоплёку. Но я не хочу на этом останавливаться.

Сидящая рядом о мной Кайли запускает руку в песок, пропуская его между расставленных пальцев, как через ситечко.

— Могу я кое-что у тебя спросить? — спрашиваю я.

Она кивает.

— Что случилось с отцом Макса? — это то, что интересует меня с нашего знакомства, но только сейчас под покровом ночи и когда она уже допустила промах со смертью моей матери, я набираюсь храбрости спросить у неё.

Она прекращает свои манипуляции и высыпает песок, отряхивая руки.