Непристойно. Часть 6

Я подумал обо всем, что пережила Фей, - годы насилия, совершенного над ней моим отцом. Наркотики, проституция, мужчины, которые насиловали ее. Все это она будет помнить. Она пронесет это бремя через всю свою жизнь, и здесь, мы лежим на лужайке заднего дворика, уставившись на дубы, и я, желающий бремя, которого у меня никогда не будет.

- Ты права.

- Обычно я такая.

Улыбка растянулась по моим губам. Я хотел сказать больше. Я хотел рассказать ей обо всем том, что я держал в себе так много лет. Я хотел сказать ей, что сожалею о лжи. За то, что не сказал ей, что люблю ее. Я хотел сказать ей, что я не был им. Моим отцом. Я хотел, чтобы она знала, что я изменился. Что я не такой плохой. Что не прошло и дня без нее в моих мыслях.

Но я не сказал.

Вместо этого мы лежали там, на лужайке здания суда, в тишине, ветерок кружился вокруг нас, а огни сияли, как наш театр.

- Я рад, что мы здесь, - сказал я немного позже.

Она молчала мгновение, так долго, что я посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она все еще здесь. Что я не сплю. Что последние двадцать четыре часа не были просто вымыслом моего долбанутого воображения.

- Я тоже рада, что мы здесь, - прошептала она.

11.

Фей.

Я провела ночь с ним. С Реттом. После нашей ночи под раскинувшимися дубами на площади в Дентоне, мы пошли к его машине, держась за руки. Мы ехали домой в тишине. Но она не была той, некомфортной тишиной, чем-то, что было спертым и удушающим. Она была комфортной, успокаивающей. Той, о которой вы слышали, о которой говорили люди, но никогда не верили, что она действительно существовала.

Она была реальной. Рука Ретта в моей между сидениями была реальной. Мягкий гул его машины, когда мы ехали в темноте. Что-то честное было в этой тишине. Что-то, комфортное и прощающее. Это был тот тип тишины, который я ждала всю свою жизнь, и не могу объяснить почему.

Ретт не спрашивал меня, хочу ли я войти, когда мы припарковались у его кирпичного дома, а не спрашивала, хотел ли он, чтобы я вошла. В тишине, я вытащила свою сумку с заднего сидения и последовала за ним внутрь, наши пальцы все еще были переплетены. Он не тратил сил на тур, а повел меня прямо в свою спальню, где висел плакат над его кроватью. Тот, где он плавает с ламантинами. Тот, который я была близка уничтожить много лет назад. Мы прижимались друг к другу на его мягких простынях, его рука зарылась в мои волосы, а мои пальцы слегка касались его груди.

Тишина продолжалась, и она была идеальной. И когда я уснула, я спала, как убитая.

- Ты в порядке? – я посмотрела на Ретта оттуда, где я сидела на подоконнике. Я наблюдала за Бадгером, который оказался маленьким мопсом, гоняющимся за кузнечиком во дворе.

- Да, просто наблюдаю за Бадгером.

Ретт сел рядом со мной.

- Эта собака, - он покачал головой. Его волосы влажные после душа завивались на его лбу, пряди были темнее, чем когда были сухими. Прошло два дня после нашей ночи под дубами. Два дня с Реттом вдвоем. Дни, наполненные разговорами, смехом, знакомством друг с другом, казалось, это практически в первый раз. Я узнала, что Кейден купил Бадгера для него несколько лет назад. Ретт не хотел его, но чувствовал себя слишком виноватым, он не мог просто вернуть его обратно, поэтому приютил малыша. Он притворился, что не нравится ему, как и сейчас. У него была слабость к нему. Я могла видеть это, когда он смотрел на него, когда он говорил о нем, когда я не смотрела.

Я не хотела видеть этого. Не смотря на все, - какими хорошими были последние два дня, как хорошо мы сходились, - я все еще держала все в перспективе. Это закончится. Скоро. И я не хотела видеть, как он заботится о своей собаке. Это смягчало его. Это делало его настоящим. Это делало доброту, сострадание, которые он показывал мне, более искренними, а не наигранными.

- О чем ты думаешь? – его голос привлек мое внимание. Теперь я заметила, что он был без футболки, гладкие мышцы его груди и рук бугрились. Я пожевала свою губу изнутри. Мы не трахались с ним с той первой ночи в моей кровати. Мы даже не целовались, но спали вместе. Мы обнимались, касались, разговаривали, пока я не могла больше держать свои глаза открытыми еще секунду. Мы говорили обо всем, кроме прошлого.

- О тебе, - слово соскользнуло с моих губ.

Улыбка изогнула его губы, отчего мое сердце забилось быстрее.

- Что обо мне? – он повернулся спиной к окну и откинулся на него. Красные баскетбольные шорты, которые он надел, сидели низко на его талии.

- Что ты должен лучше говорить о Бадгере.

Он закатил глаза и усмехнулся.

- Ой, да ладно тебе, Фей. Мы оба знаем, что это не то, о чем ты думала.

- Ах, да? – я скрестила руки на груди в притворном гневе.

- Да. Я видел, как ты только что смотрела на мою грудь.

Я задрала подбородок.

- Это так? – небольшая часть меня внутренне сжалась от того, как он смог сказать это.

- Да, - он наклонился ко мне, его зеленые глаза мерцали. – Как будто ты хотела съесть меня.

Я закатила глаза.

- Ты воображаешь.