Непристойное предложение

Он отпустил её через мгновение. Разжал руки и отступил, зная, что может устроить здесь хоть застенки инквизиции, но эта старая сука не скажет ни слова. В любом случае, у него была какая-никакая информация. Ульяна действительно была в руках Льва, и Аверин собирался уцепиться за этот факт. И знал заранее, что будет готов убить любого, кто причинит его жене зло. Даже если этим «любым» станет его родной сын.

Особенно если им станет его родной сын.

***

Сколько она просидела вот так, в полной темноте, Ульяна не знала. Но со временем успела окончательно убедить себя в том, что ей нужно успокоиться. Так будет лучше и для неё, и для их с Олегом ребёнка. Что она могла противопоставить сейчас похитителям? Ровным счётом ничего. Что могла сделать? Тоже ничего. Потому самым верным было привести нервы в порядок и продумать, что стоит делать дальше.

Она не понимала, кто именно это сделал, но догадывалась, что это, вероятнее всего, был Лев, и рассчитывала на то, что сможет до него достучаться.

Когда дверь в погреб наконец открылась, впуская в помещение глоток кислорода и немного света, Уля уже впала в состояние, близкое к болезненной полудрёме. Она сидела за столом, положив голову на руки, скрещенные на столе, и думала о чём-то отстранённом.

К ней спустился какой-то мужчина, Уля не сразу смогла понять, кто именно это был, когда посмотрела на него, прищурившись. А когда в погребе включился свет, и вовсе на мгновение потеряла возможность видеть.

Незнакомец же устроился рядом с ней – принёс с собой стул, который и оседлал так, чтобы спинка была перед ним.

Уля проморгалась – в глазах пекло. Они слезились, взгляд застилали выступившие слёзы. Она смахнула их и воззрилась на парня, в котором узнала того, кто преследовал её совсем недавно. И черты которого принадлежали мальчику, которого она знала пятнадцать лет назад.

– Лёва? – выдохнула Ульяна, и сын Аверина поёрзал. – Лёв… зачем всё это?

Собственный голос был хриплым и надсадным. Она чувствовала, как по горлу словно бы провели наждаком, видимо, сказывалось место, в котором находилась. Пыль, сырость, холод – всё это делало своё дело.

– Мне нужны деньги, – проскрипел Лев в ответ, опустив голову, так что капюшон толстовки ниже опустился на глаза.

– И ты хочешь достать их таким способом?

– Аверин просто отпишет мне или моей матери долю в бизнесе. Всё.

Аверин. Не папа, не отец. Как будто её муж был для Льва совершенно посторонним человеком. Впрочем, Уля этому не удивилась. Почти.

– Разве нужно делать всё это для получения денег? Хочешь, я поговорю с Олегом, ты только дай мне такую возможность. Он переведёт вам с мамой нужную сумму.

Он вскинул голову, капюшон откинулся назад, обнажая черты лица – они были похожи на восковую маску. Никаких эмоций, никакой живости – только злость и жажда. Острая, которая наверняка была связана с потребностью поживиться.

– Да пошла ты, – выдохнул Лев и, запрокинув голову, расхохотался, после чего поднялся и направился в сторону лестницы. И Ульяна не стала его останавливать, это вообще было последним, что она желала сделать.

Ей оставили возможность видеть. Свет так и остался включённым, освещая её унылую каморку, в которой она была заперта. Ульяна первым делом осмотрелась внимательнее, но ничего нового, увы, не узрела. Погреб был маленьким. Стол и табурет составляли всю обстановку, а тряпьё в углу, по-видимому, должно было служить ей постелью.

Уля поднялась со своего места, чтобы хоть немного размять затёкшие мышцы. От того места, где она провела всё это время, до противоположной стены было всего пять небольших шагов. Уля принялась расхаживать взад и вперёд, мысленно уговаривая малыша держаться. И саму себя тоже пришлось убеждать не волноваться. Олег обязательно их вытащит отсюда – иного просто не может быть. Осталось лишь перетерпеть и переждать.

Через пару часов ей принесли скудный ужин – воду в кружке, которую она жадно выпила, и подобие плова, больше похожее на кашу-размазню. После некоторых сомнений Уля всё же решила съесть и эту стряпню – силы ей могли понадобиться уже вот-вот, а сколько времени ей надлежало провести в заточении, Ульяна не знала.

После этого накатило желание прореветься. Лечь на ту груду тряпья, что валялась в углу её каморки, обхватить себя руками и порыдать всласть. Но и этого Ульяна позволить себе не могла.

А вот отдохнуть ей было просто необходимо. Она уселась на постель, прижалась спиной к бетонной стене и обняла колени руками. Что сейчас испытывал Олег? Что делал для того, чтобы вызволить свою жену и их будущего ребёнка? Боже… ему ведь совсем нельзя было волноваться!

Ульяна прикрыла глаза и попыталась абстрагироваться. Ей тоже совсем нельзя было волноваться. И на этом и стоило сосредоточиться.

Она поняла, что что-то не так, когда живот пронзило второй волной боли. От первой удалось мысленно откреститься и заверить себя, что это просто спазм от того, что неудобно сидела всё это время. Но когда всё повторилось, Ульяна почувствовала жуткий страх.