Непристойное предложение

В этот момент, к счастью, появился первый покупатель, и пока Петра впаривала ему ящик розовых бегоний, я смогла наконец сосредоточиться на балконных ящиках. Это была работа, которой я могла отдаться с упоением, поскольку в своих фантазиях, как и чем заполнить эти ящики, была совершенно свободна. Я весело мурлыкала что-то себе под нос, словно бы разговаривая с растениями. Да-да, могу представить, что бы вы сказали на этот счет. Но есть очень серьезные исследования, выводы которых позволяют утверждать, что растения, с которыми ласково разговариваешь, развиваются намного лучше обделенных такой заботой. Я же считаю, что в таких случаях никогда не повредит говорить комплименты и рассказывать цветочкам, что ты намереваешься с ними проделать. И, даже зная, что ни одно растение никогда мне не ответит, я не изменяю своим убеждениям в отличие от Штефана. Он-то говорит, что это полное сумасшествие – разговаривать с цветами.

Можно подумать, он не выглядит куда более сумасшедшим, когда начинает вести диалог с нашей машиной («Давай же заводись, ты, тупой, старый драндулет») или, что еще хлеще, с синяками на теле. Не далее как на прошлой неделе я слышала, как он вел душещипательную беседу с синяком, появившимся у него на коленке. – Ну и откуда ты взялся на мою голову? – спрашивал он у синяка. – Я что-то не припоминаю, что где-то ударялся или падал. Как ты думаешь, не стоит ли мне пойти с тобой к врачу?

Я могла лишь посмеяться над этим. Если я начну бегать из-за каждого синяка к врачу, то у меня больше ни на что в жизни не останется времени. Штефан полагает, что со мной все обстоит совсем по-другому, потому что я постоянно где-то обо что-то ударяюсь. У него же синяк вскочил безвидимой на то причины. И этот факт его очень озадачил. Более чем. Штефан изрядно испугался. После беседы с синяком в ванной он сообщил мне гробовым голосом, что у него что-то определенно не так с сосудами. Если на теле из ниоткуда возникает синяк, то это знак серьезного сбоя в организме. Так сказать, начало конца. К счастью, врач, к которому Штефан обратился на следующий день, сообщил ему, что если в его организме и появился какой-то сбой, то это сбой памяти. Потому что Штефану ну никак не удается вспомнить, где и когда он получил свой злополучный синяк. Однако вместо того, чтобы с облегчением вздохнуть и отбросить мысли о скорой кончине подальше, Штефан теперь озабочен, а не посетила ли его болезнь Альцгеймера. Вот я и спрашиваю вас: кто из нас двоих более сумасшедший, мой муж или я?

Цветочные ящики получились изумительно, и клиенты, один за другим заходившие к нам перед обедом, остались весьма довольны. Петра не упускала возможности всучить каждому из них либо горшочек с бегониями, либо какую-нибудь траву, расправляясь с товаром, как с ломтиками хлеба. Штефан, вернувшийся к тому времени из своей поездки, весь сиял и то и дело одаривал меня улыбкой триумфатора.

– Посмотри, пышечка моя, как хорошо идет сегодня торговля. Мы можем дать нашим покупателям то, что они хотят! А это всего лишь какие-то бегонии. – Он наградил меня нежным, но уж больно скоротечным поцелуем и скрылся в кабинете.

– Тогда я хочу других покупателей! – капризно пискнула я ему вслед.

Было совершенно ясно, что он не хочет дать мне ни малейшей возможности снова заговорить с ним о Фрице и его замыслах. Мне также было ясно, что сам он не может думать ни о чем другом. И в принципе сгорает от желания так или иначе раскрыть мне суть дела. Я подумала, а не позвонить ли Элизабет, чтобы попросить у нее совета, но мне и рассказать-то ей было нечего. Кроме того, я примерно представляла себе, что она может сказать. Деньги для нее не имели столь большого значения. Но у нее не было и такого количества долгов. Да и недавно построенный дом, который она делила с такой же одинокой мамашей, пока не требовал ремонта. Нет, я опасалась, что Элизабет категорически посоветует мне отказаться от миллиона, если за это придется пожертвовать таким мужем, как Штефан.

В четверть первого Петра уже снимала рабочий халат. Мы со Штефаном разрешили ей уходить пораньше, чтобы вовремя успеть забрать малышей из детского садика. Малышей звали Тимо и Нико, и они были похожи на маленьких хорьков. Впрочем, когда дело касается детей, то это выглядит довольно мило. Если малыши подхватывали насморк или садик по какой-то причине закрывали, Петра приводила детей с собой на работу. Тогда они почти все время сидели в офисе и смотрели мультики из серии «Боб-строитель». Поначалу я хотела и их пристроить к какой-нибудь работе в оранжерее (во мне, похоже, неистребима тяга к миссионерству): полоть траву, удобрять грядки – ну, короче, к тому, к чему ляжет душа. И дети-то были, в общем, не против. В этом плане, похоже, они пошли в папу.

Однако Петра не хотела, чтобы они пачкали свои ручонки.

– Не хватало еще, чтобы мои дети стали похожи на трубкозубок, – заявила она.

Конечно, просмотр видео про «Боба-строителя» был в этом плане куда более достойным времяпровождением.