Непристойные предложения

– Просто нелепо, – пробормотала Энн, выскребая дно миски.

– Ладно, у нас есть автоматические детекторы. Но людям все равно приходится полагаться на индикаторы, иначе мы бы ныряли под землю при каждом метеоритном дожде.

Он расхаживал вдоль огромного стола, ритмично стуча кулаком одной руки по ладони другой.

– Поначалу они будут сомневаться. Кто захочет рисковать своим званием, подавая общенациональный сигнал, чтобы все укрылись под землей, чтобы наши собственные боеголовки ожили? В конце концов они убедятся – и на мгновение впадут в ступор. Тем временем ракеты будут лететь к земле – с какой скоростью, мы не знаем. Люди выйдут из ступора и начнут метаться, врезаясь друг в друга. Потом нажмут кнопку, потом наши радио передадут общенациональный сигнал.

Планкетт обернулся к жене, раскинув дрожащие руки.

– А потом, Энн, мы впадем в ступор, услышав его. И наконец кинемся к подвалу. Кто знает, кто осмелится предположить, насколько все это уменьшит коэффициент безопасности? Нет, если они заявляют, что коэффициент безопасности равен шести минутам, значит, мы должны отвести половину на систему оповещения. Нам останется три минуты.

– Еще ложечку, – сказала Энн Дине. – Еще одну. Вот молодец!

Джозефина Докинз и Херби чистили кормовую тележку в сарае у ближайшего угла курятника.

– Все готово, пап! – мальчик ухмыльнулся отцу. – И яйца собраны. Когда мистер Уитинг их заберет?

– В девять. Вы закончили кормить кур в последнем курятнике?

– Я же сказал, что все готово, – ответил Херби с подростковой нетерпеливостью. – Если я что-то говорю, значит, так оно и есть.

– Хорошо. Вам, ребята, лучше взяться за книги. Эй, прекратите! Образование будет иметь важнейшее значение. Впоследствии. Никогда не знаешь, что пригодится. И, быть может, учить вас будем только я и ваша мать.

– Ну надо же! – Херби кивнул Джозефине. – Подумать только.

Она одернула джемпер, туго обтянувший недавно набухшие груди, и провела рукой по заплетенным в косу светлым волосам.

– А как насчет моих отца и матери, мистер Планкетт? Разве они не… не…

– Не! – Херби испустил громкий деревенский смешок, который практиковал в последнее время. – Им крышка. Они не прорвутся. Они ведь живут в городе, верно? От них останется только…

– Херби!

– … только пена на грибовидном облаке, – закончил он, очарованный этой картиной. И добавил: – Ой, извини, – переведя взгляд с сердитого отца на дрожащую девочку. Затем продолжил с напускной рассудительностью: – Но это правда. Вот почему они отправили вас с Лестером сюда. Думаю, я на тебе женюсь. Потом. И тебе лучше привыкнуть называть его отцом. Ведь так оно и будет.

Джозефина крепко зажмурилась, пинком распахнула дверь сарая и выбежала на улицу.

– Я тебя ненавижу, Херби Планкетт, – крикнула она. – Ты чудовище!

Херби скорчил гримасу отцу – женщины, женщины, женщины! – и побежал за ней.

– Эй, Джо! Послушай!

Проблема заключалась в том, встревоженно подумал Планкетт, неся в подвал запасные лампы для гидропонного сада, что в результате непрерывных повторений Херби усвоил одно: выживание прежде всего, а вежливость – всего лишь вежливость.

Сила и самодостаточность – вот в каких качествах нуждаются его дети. Планкетт осознал это много лет назад, сидя в кондиционированных офисах и подводя корпоративные балансы, одним глазом постоянно косясь на календарь.

– И все же, – пробормотал Планкетт. – Все же… Херби не следовало… – Он покачал головой.

Он проверил инкубаторы рядом с длинными исходящими паром столами гидропонного сада. Один поддон вот-вот вылупится. Пора собирать яйца, чтобы утром его заполнить. Планкетт задержался в третьей комнате, поставил на полку книгу.

– Надеюсь, Джозефина поможет мальчику в учебе. Если он провалит следующий экзамен, меня заставят регулярно посылать его в город. Вот аспект выживания, которым я могу пригрозить Херби.

Он понял, что разговаривает сам с собой. С этой привычкой он тщетно боролся более месяца. Нудная болтовня. Он становится похож на людей, которые оставляют брошюры в трамваях.

– Пора начать следить за собой, – заметил Планкетт. – Проклятье, снова!

Наверху зазвонил телефон. Он услышал, как Энн идет к нему безмятежной, неторопливой походкой всех беременных женщин.

– Эллиот! Нат Медари.

– Скажи, что я сейчас подойду, Энн.

Он аккуратно закрыл тяжелую дверь, на мгновение задержался, глядя на нее, затем поднялся по высоким каменным ступеням.

– Привет, Нат. Какие новости?

– Привет, Планк. Только что получил открытку от Фитцджеральда. Помнишь его? Заброшенный серебряный рудник в Монтане? Точно. Он говорит, мы должны исходить из того, что будут сброшены литиевые бомбы.

Планкетт оперся локтем о стену и прижал трубку к уху правым плечом, чтобы зажечь сигарету.

– Иногда Фитцджеральд ошибается.

– Хм. Даже не знаю. Но ты в курсе, что это означает, да?

– Это означает, – сказал Планкетт, глядя сквозь стену дома на кипящую Землю, – что цепная реакция может начаться в атмосфере, если сбросить достаточное количество бомб. Быть может, если только одна…