Неприступный герцог

— Это хорошо. Вы разумный человек, синьор герцог. Неудивительно, что вы носите такой титул. Очень разумный, очень хороший, очень… мудрый человек.

Уоллингфорд прикрыл глаза и прижался лбом к широкому носу Люцифера. Исходящее от него тепло и тихий стук копыт прогнали пробегавший по спине холодок.

— Да, — сказал он. — Так мне говорили. — Затем выпрямился и обернулся, чтобы отпустить смотрителя, но того уже и след простыл.

— Если вы уйдете из этой комнаты, я всем расскажу о своих подозрениях. Расскажу, что замок посещают призраки.

Шагающая на кухню под шелест мерно раскачивающихся юбок экономка остановилась.

— Che cosa?

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Потому что говорите по-английски не хуже меня. — Абигайль понятия не имела, как общаться с призраками, поэтому решила, что голос должен звучать уверенно и решительно. В конце концов, это ведь она состоит из плоти и крови, однако эта самая плоть весьма неприлично дрожала в данный момент.

Синьора Морини обернулась, и Абигайль на мгновение усомнилась в своих подозрениях. Экономка вся состояла из ярких красок: на голове алел платок, а выбившиеся из-под него завитки блестели, точно эбонит, обрамляя бледное лицо.

— И что это за… подозрения?

— Я подозреваю вас в том, что вы — дух. Если, конечно, я правильно подобрала слово.

Экономка покачала головой:

— Я вовсе не дух, синьорина.

— Но вы не обычный человек. Не… смертная.

Плечи синьоры Морини шевельнулись, как если бы она вздрогнула. Она отвернулась и посмотрела на очаг с тлеющими в нем угольями и висящими на решетке металлическими ковшами с длинными ручками.

— Прошу прощения, но я просто не знаю, как все это описать. Я никогда не увлекалась оккультизмом. А вот Том Томасон в пабе — настоящий специалист. Он видит духов везде, даже в уборной. Поэтому начинаешь чувствовать себя довольно неловко при мысли о том, что…

— Зачем вы говорите мне все это, синьорина Абигайль?

— И вообще это негигиенично. Хотя существо из потустороннего мира вряд ли беспокоится о микробах…

— Господи, да это просто глупость какая-то.

— Нет, не глупость. — Абигайль сделала шаг вперед — Прошу вас, Морини, расскажите, что происходит. Я ведь почувствовала это с самого начала. Существует какая-то тайна, я знаю.

Синьора Морини так и стояла, скрестив руки поверх белоснежного льняного передника. Ее грудь под шерстяной тканью платья быстро вздымалась и опускалась.

«Интересно, духи способны дышать? Или же это просто имитация дыхания? И вообще, она живая или нет?» — пронеслось в голове у Абигайль.

Что-то изменилось в лице экономки. Взгляд глаз смягчился, в нем возникло что-то, похожее на сочувствие или попытку защититься. Она вздохнула и подошла к камину.

— Не хотите ли чаю, синьорина? — спросила она через плечо.

Абигайль выдохнула, хотя и не заметила, как задержала дыхание, пересекла кухню и села за грубо сколоченный стол.

— Да, я с удовольствием выпью чаю.

— Это случилось много лет назад, — начала экономка, взяв в руки закопченный чайник.

— Так всегда бывает. Жили-были… ну и все такое. — Абигайль поставила локоть на стол и подперла щеку ладонью. Худощавая фигурка Морини двигалась так, словно она заваривала английский чай для английских гостей на протяжении… скольких лет? — Сколько именно лет назад? — спросила Абигайль.

Синьора Морини вздохнула и обернулась:

— Вы не поверите, если скажу.

— О, я поверю всему, что вы скажете. Так говорите. Удивите меня.

— Это случилось… — экономка замолчала и посмотрела на потолок, словно дата была вырезана на тяжелых деревянных балках, — триста лет назад.

Рука у Абигайль дернулась, и она едва не стукнулась лбом о поверхность стола.

— Триста лет!

— Да, триста. Очень давно. Замок тогда был совсем новым. Его построил могущественный лорд — синьор Монтеверди, который…

— Синьор Монтеверди! Но ведь замок принадлежит синьору Россети, не так ли?

Экономка насыпала в чайник заварки.

— Сейчас все изменилось. А тогда хозяином замка был Монтеверди. Он и принц Медичи из Флоренции были друзьями. Много золота нажили вместе. Отец господина начал строить замок, а господин закончил. Он приехал сюда со своей молодой женой — дочерью Медичи…

— С принцессой!

— Нет, не принцессой. Ее родила любовница Медичи. Но она была — как это вы говорите? — любимицей?

— Да, именно так.

— Так вот, Медичи любил дочь и выдал ее замуж за своего лучшего друга, синьора Монтеверди, чтобы она жила поблизости. — Железный чайник зашумел, и синьора Морини, обмотав его ручку тряпкой, перелила кипяток в резной желто-голубой заварочный чайник. — Она была очень красива, обворожительна, добра и мудра. Все любили молодую синьору. Синьор Монтеверди просто боготворил ее и готов был целовать камни под ее ногами. Через девять месяцев она подарила ему сына.

— Так и должно было быть.

Экономка продолжала суетиться возле стола. Принесла кувшин со свежими сливками, сахар, серебряную ложку. Воздух, казалось, так и вращался вокруг нее в этой кухне, сложенной из древнего камня и дерева. Эти камни и дерево были свидетелями любви синьора Монтеверди и его жены. А на этом очаге готовили для них еду.