Неприступный герцог

– Я буду говорить то, что мне, черт возьми, хочется, мисс Харвуд! Я не для того сдерживал себя все эти месяцы, чтобы потом наброситься на тебя в разгар деревенской вакханалии…

– В таком случае когда же?

– В нашу первую брачную ночь! – отрезал Уоллингфорд.

– В нашу – что? – Абигайль отскочила в сторону.

– Нашу брачную ночь! Не делай вид, будто удивлена. И не говори, что подобная мысль не приходила тебе в голову. – Уоллингфорд произносил эти слова, а самодовольный внутренний голос нашептывал ему, что он сделал самое ужасное предложение руки и сердца за всю историю романтической любви.

Уоллингфорд, конечно же, винил в этом Абигайль. Эта женщина смогла бы свести с ума самого Черного Принца^[8].

– Эта мысль не приходила мне в голову! Ни на секунду! О чем ты только думаешь, Уоллингфорд? Из меня получится самая ужасная герцогиня на свете. Я постоянно буду ставить тебя в неловкое положение. И уже к Рождеству все проклятое аристократическое общество Лондона будет лежать в руинах!

– Ради всего святого, Абигайль! Я только что сделал тебе предложение.

– А я предложила тебе свою невинность.

– Эти две вещи неразрывно связаны.

– В отношении меня! Но ведь ты совсем другое дело, не так ли?

Уоллингфорд всплеснул руками:

– Я думал, истории о моем беспутном прошлом пойдут на пользу. Ведь ты сама сказала: чем больше опыта, тем лучше.

– Так и есть! Мне все равно, со сколькими женщинами ты спал. А вот тебе нужно непременно жениться на девственнице. И если бы не моя девственность, которая так чертовски важна для тебя, ты никогда не подумал бы о браке, давно уже переспал бы со мной и забыл об этом.

Ярость застила глаза Уоллингфорду, от чего раскрасневшееся от возмущения лицо напротив превратилось в размытое пятно.

– Да как же я могу забыть тебя, – процедил он сквозь зубы, – когда ты со своими проклятыми родственницами не собираешься уезжать из замка?

В воздухе разлилась тишина. Только в виноградниках прозвучал напевный голос какого-то итальянца. Ему ответили, а потом раздался смех.

– О! – вымолвила наконец Абигайль, топнула ногой и уже открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь колкость в своей привычной манере, однако ничего не получилось. – О! – вновь разочарованно повторила она и решительно направилась в сторону замка.

Потом остановилась, вернулась, пнула ногой корзинку для пикника прямо на глазах у ошеломленного Уоллингфорда и пошла прочь, гордо вздернув маленький подбородок.

– Он осел, Морини! Самый большой осел из тех, что я знала. – Абигайль яростно воткнула в свою маску еще одно перо.

– Синьор герцог – осел? – Экономка ошеломленно посмотрела на молодую английскую леди.

– Я хотела сказать, что он ведет себя как настоящий осел, упрямый, – она мстительно воткнула в маску очередное перо, – глупый, – затем ударила по столу кулаком, – неучтивый осел!

– Он вас обидел?

– Да, он меня обидел! Он сделал мне предложение! – сказала Абигайль таким тоном, словно герцог предложил ей испорченный сыр.

Синьора Морини хлопнула в перепачканные мукой ладони, отчего стоящие рядом служанки сразу же начали чихать.

– Какая чудесная новость! Чудесная! Наконец-то проклятие будет снято!

Абигайль отложила готовую маску в сторону и взялась за другую. Она сидела за кухонным столом и пыталась совершить невозможное – украсить оставшиеся маски до того, как начнется праздник, – в то время как синьора Морини и ее помощницы готовили угощение.

– Проклятие не будет снято, – сказала Абигайль, рассматривая очередную маску. Она решила, что теперь их стоит украшать блестками, потому что от перьев она уже порядком устала. – Я каждый день говорила, что дружба между мной и герцогом не имеет никакого отношения к вашему проклятию. Это совершенно разные вещи. Мы должны сосредоточить внимание на других обитателях замка, которые, к счастью для вас, так безумно влюбились друг в друга, что с их помощью можно превратить в хороших людей целую тысячу неисправимых английских джентльменов. И я уверена, что сегодняшний праздник лишь поспособствует этому.

– Но вы и герцог, синьорина! Это так романтично! Он так вас любит. – Экономка перестала замешивать тесто и мечтательно закатила глаза.

– Уверяю вас, Морини, как уверяла и раньше: герцог Уоллингфорд не способен на всепоглощающую искреннюю любовь. Мне он ужасно нравится, и я всем сердцем желаю, чтобы он отказался от своего смехотворного обета целомудрия хотя бы на одну ночь…

С губ одной из молодых служанок сорвался вздох, и Абигайль бросила на нее настороженный взгляд. Очевидно, девушка стала понимать английский язык достаточно хорошо.

– А еще я верю, что в его душе очень много добра. Ну, или по крайней мере благих намерений. Только я…