Неприступный герцог

— Ох уж этот мальчишка! Если Роланд попросит его построить лестницу до луны, он непременно это сделает.

— Мне кажется, он счастлив, что у него наконец появился настоящий отец, — сказала Абигайль.

Лицо Лилибет смягчилось.

— Да, конечно. О, Абигайль…

— Я должна идти. На кухне полно работы.

Она вплыла на кухню, где экономка, улыбаясь и что-то напевая себе под нос, раскладывала по тарелкам закуски.

— Морини, — позвала Абигайль, прищурившись. — Этот медальон у вас на шее?

Синьора Морини схватилась рукой за шею и улыбнулась.

— Ничего особенного, синьора герцогиня. Так, безделица.

— И кто же подарил вам эту безделицу? — Абигайль наклонилась, чтобы рассмотреть медальон. На небольшой золотой крышечке были изображены переплетенные виноградные лозы.

— Никто, синьора.

— Подарок от Джакомо, да? Я знала! Наконец-то у вас все сладилось. Какой чудесный медальон!

— Si, синьора. Он очень много значит для меня. Это тот самый медальон… — Экономка умолкла и с задумчивой улыбкой посмотрела в окно.

— Тот самый медальон… — подсказала Абигайль.

Синьора Морини глубоко вздохнула и повернулась к ней:

— Этот медальон Джакомо подарил мне много лет назад. Но я вернула его ему, когда в замок пришло горе. Джакомо ужасно рассердился тогда. А теперь он снова отдал мне его.

Абигайль вскинула бровь. Морини явно чего-то не договаривала.

— Придется мне выведать у вас остальное, — сказала Абигайль, беря со стола поднос.

Экономка рассмеялась.

— Да уж, синьора, от вас так просто не отделаешься.

Абигайль вернулась во двор, где музыканты уже взялись за свои инструменты. На небе поднималась луна, и в какое-то мгновение силы покинули Абигайль. Она облокотилась о стену, не выпуская из рук подноса, и посмотрела на склон холма, террасами спускающийся к озеру. Вечерний свет приобрел голубой оттенок, возвещающий о наступлении сумерек. Кто-то зажег факелы, и ощутимо запахло дымом.

Толпа расступилась, и Абигайль увидела сидящих на скамье под факелами Александру и Финна, который по-прежнему обнимал жену, а свет факелов превратил его рыжие волосы в расплавленное золото. Он что-то сказал Александре на ухо, она рассмеялась и устремила на него полный обожания взгляд.

Напротив них Лилибет остановилась возле своего мужа, чтобы выхватить у него бокал с вином. Роланд в шутливой ярости поймал ее за запястье, и она, наклонившись, поцеловала его в губы, чтобы отвлечь от бокала, который тут же оказался у нее в руках. Лилибет со смехом побежала прочь, Роланд бросился за ней, и вскоре Абигайль потеряла их из виду в толпе гостей.

«Я так счастлива за них», — подумала она.

Она отошла от стены и повернула голову, чтобы отереть о плечо навернувшиеся на глаза слезы. Что проку себя жалеть? Она сама обрекла себя на страдания и должна безропотно нести свой крест.

Она выдержала одиннадцать месяцев без Уоллингфорда. Без его суховатого смеха и теплого тела, без его угроз и шуток, непреклонной стойкости и неожиданной нежности. Пока остальные смеялись и были окружены любовью на протяжении холодной тосканской зимы и цветущей весны, она ждала и молилась. Что ж, она сможет вытерпеть еще один месяц — всего четыре коротких недели. Ведь с наступлением жаркого июля он наверняка вернется. Она должна верить в это. Должна верить в него.

Абигайль расправила плечи и вздернула подбородок. Позади мигнул факел, и в то же самое мгновение чьи-то руки выхватили у нее поднос.

— Поднос кажется слишком тяжелым для такой изящной маленькой феи, как ваша светлость, герцогиня Уоллингфорд.

Ноги у Абигайль подкосились, и она закрыла глаза.

— Святые небеса! Вы вернулись! — воскликнул кто-то.

Поднос куда-то исчез, и сильные мужские руки обняли Абигайль так крепко, что она едва могла дышать.

— Он вернулся! — весело закричал Филипп, пробегая мимо. — Слушайте все! Он вернулся! Я помог ему отвести коня в стойло.

— Ты вернулся, — прошептала Абигайль, боясь открыть глаза. Ее спина прижималась к груди Уоллингфорда, к его крепкой неуступчивой груди.

— Вернулся.

— Вот ты где, старик! Я думал, ты все еще путешествуешь по Монголии, — сказал Финн и дружески хлопнул Уоллингфорда по спине.

— Так и было, — подтвердил тот, и Абигайль спиной ощутила гул в его груди. — Но я насытился приключениями и, решив, что хорошего понемногу, вернулся домой, чтобы любить свою жену.

— Весьма благоразумно, — раздался голос Александры, и Абигайль открыла наконец глаза.

— Ну и ну! — воскликнул Уоллингфорд. — Вы только посмотрите! И как ты умудряешься поднять ее на второй этаж, Берк?

— Глядите-ка, мой блудный братец! — Это был голос Роланда. — Не хотелось бы указывать тебе на очевидные вещи, но, может, ты заметил, что твоя жена посинела?

Уоллингфорд в то же мгновение ослабил объятия, и все засмеялись и заговорили одновременно.

Абигайль не заметила, каким образом оказалась сидящей на скамье за столом рядом с обнимающим ее Уоллингфордом.

Лорд Роланд поставил перед ними поднос с едой.

— Сегодня я буду вашим официантом, — сказал он с поклоном.