Непробиваемые. Истории о лучших вратарях мира

«К сожалению для твоей команды, такие эпизоды обычно имеют место, когда у твоей команды плохой матч, отчего у тебя появляется много работы. Ни один вратарь не может по-настоящему размяться до тех пор, пока его не начнут как следует загружать. Один или два удачных сейва за матч – привычное дело для вратарей, но для того, чтобы выдать такое шоу, что толпа начнет реветь и бесноваться, бедный вратарь должен отразить целый град ударов и совладать с настоящим торнадо атак соперника. Это очень грустное положение дел, должен я признать, ибо оно предполагает, что ты не сможешь блеснуть, пока твою команду не перебегают; и хотя есть шанс закончить матч победителем после того, как ты выдал блестящую игру, в большинстве случаев ты вынужден будешь мириться с поражением».

Дитчберн, по крайней мере, говорил о временах, когда голкипер стал неотъемлемой частью игры, а его уникальная, если не тревожная для других, роль уже была всеми принята. Но признание вратарь, как важный член коллектива, получил только в конце 1870-х и в начале 1880-х. Как правило, уважение к этой позиции выказывали те футболисты, которые начинали свои карьеры в роли полевых игроков.

Джеймс МакОлей, который стал первым человеком, записанным в «принцы голкиперов», был достаточно высоко оценен как центрфорвард и на этой же позиции дебютировал в международных матчах. Он забил за «Дамбертон» в финале Кубка Шотландии в 1881 году, который его команда проиграла 1:2 (а затем – 1:3, по результатам переигровки, последовавшей за протестами проигравших), а после играл центрфорварда в финале следующего года, который «Дамбертон» проиграл тому же сопернику. Вратарь «Дамбертона» Джон Кеннеди, сыгравший в обоих финалах, затем катастрофическим образом растерял свою форму, что вынудило МакОлея занять его место. Он стоял в воротах, когда «Дамбертон» выиграл финал Кубка Шотландии в 1883-м в матче против «Вэйл оф Левен», а затем сыграл еще восемь матчей за сборную Шотландии в качестве голкипера, прежде чем работа инженером, которой он занимался, вынудила его перебраться в Бирму в 1887 году. «Заняв позицию голкипера, он по-настоящему открыл нам свое величие, – говорилось в статье Glasgow Herald, напечатанной по случаю его эмиграции. – Бесстрашный, спокойный до беззаботности, он совершал бесчисленное количество сейвов руками и ногами».

Впечатление, которое произвел МакОлей, можно ясно прочувствовать в книге 1887 года Athletics and Football, написанной Монтегю Ширменом, основателем Атлетической ассоциации любителей и, позднее, судьей. «Вероятно, самая важная позиция на всем поле – вратарская позиция», – писал он, и его мнение радикально контрастировало с тем, что было раньше. «Он должен иметь холодную голову, цепкий взгляд и быструю руку, и чем дальше он может дотянуться руками, тем лучше. И хотя он должен защищать лишь пространство между штангами и вся его работа происходит между штангами и на расстоянии нескольких ярдов вокруг них, он должен быть готов показать наилучшее качество игры в этом ограниченном круге…»

Ширмен, быть может, зашел дальше остальных, но его слова отражали общую тенденцию. К середине 1880-х годов голкиперы обрели достаточное уважение, чтобы компании начали выпускать для них специализированную экипировку. Geo. G. Bussey из Пекама, производители «гимнастического аппарата и всех реквизитов для британских спортивных игр, как на воздухе, так и в закрытых помещениях», к примеру, рекламировали в своем каталоге вратарские перчатки, а вместе с ними «щитки для голеней», «футбольную защиту для ушей», «защиту для лодыжек», «футбольные сумки» и «футбольные ремни». Их можно было приобрести в двух вариантах: «из кожи буйвола или черного каучука» за 5 шиллингов пара или, если вы хотели шикануть, «из белой или рыжей кожи» за 5 шиллингов 9 пенсов. С картинки они выглядят удивительно современно – более современно даже, чем те, что были в продаже в 1970-е, из пупырчатой резины и хлопка. Тыльная сторона перчатки, предположительно из кожи, имела отверстия для вентиляции, что напоминает о водительских перчатках, тогда как сама «ладонь» перчатки была из резины и раскрашивалась в два цвета: четыре пальца одним цветом, а большой палец и нижняя часть руки другим. Ширмен продолжал: