Непробиваемый

Выставила себя полнейшей бестолочью. Как и в зимнем саду, когда сорвалась на в общем-то ни в чём особо не повинную девушку. Всё-таки если объективно сравнивать, то из нас двоих реально шлюха тут я. Сперва с одним братом переспала. Теперь вот вроде как замуж по холодному расчёту за другого выхожу. От самой себя тошно. Но злой усмешкой судьбы всё здравое во мне исчезло, рассудок помутился, стоило заметить, как она жмётся к Ярославу. В один миг как подменило. Не знаю, что на меня нашло. И сама больше не отдавала себе отчёт в том, что несу, как грублю… едва удалось спасти ситуацию, прикрыв свой срыв фальшивым недовольством по поводу испорченного платья. Плевала я на него. Как и на все эти бесполезные шмотки. В жизни всегда есть и будет то, что куда важнее. Но Игнат поверил. Хоть в чём-то я не промахнулась.

Как и злость свою всё же выместила…

Большинство мужиков холят и лелеют свои тачки куда больше, нежели родных и близких. На то я и рассчитывала, разукрашивая чёрный внедорожник краской из банки, что первой подвернулась под руку в кладовой, отведённой под садовый инвентарь.

Низко и подло портить чужую собственность?

Ещё как!

Но Ярослав во мне кроме этих качеств всё равно ничего иного не видит. Вот. Подтвердила его правоту на сто процентов. Как и свою. Ровно в тот момент, когда вернулась с улицы в дом, дошла до кабинета, потому что прочитала сообщение от Игната с приказом перестать шляться, где попало, и вспомнить о том, что я обязана быть рядом с ним. Ненамеренно, однако стояла и слушала перед плохо прикрытой дверью, как один брат советует другому отыметь меня во всех позах, чтоб удовлетворить своё эго.

Сволочи!

Захотелось помыться.

Чтоб уже избавиться от ощущения, будто меня в грязи вываляли и потоптались в довершении.

Не психанула окончательно и не сбежала лишь из чистого упрямства. Даже после того, как оказалась на грани разоблачения. Пусть не думает, что всё это дерьмо меня действительно задевает. Даже если так оно и есть. Тем более, что действительно было что сказать Игнату. По поводу той самой детской, о которой я ляпнула в порыве тупой ревности. За последние дни в общении с Орловым-старшим у нас наметился охрененный прогресс. Стоило самой стать немного мягче и изредка улыбаться ему, как мне вручили новенький телефон. Правда, за пределы усадьбы выезжать было по-прежнему запрещено. Но хоть общаться с внешним миром я могла, и на том спасибо. Хотя, уверена, после того, как заявлю ему об основной цели моего присутствия здесь и сейчас, меня вообще к батарее какой-нибудь прикуют, в самом тёмном и глубоком из подвалов. Но лучше сразу скажу, чем потом сам узнает.

– Я беременна, Игнат, – произнесла, едва ли достаточно громко, до судорог в пальцах сжимая тест на беременность, обозначивший две полоски около пятнадцати минут назад.

Может быть, я поступала опрометчиво.

Подвергала риску и себя, и будущего малыша.

Однако в душе тлела отчаянная надежда на то, что теперь Орлов от меня точно откажется.

А он…

Молчал.

С минуту – так точно. Сидел, с лёгким прищуром разглядывая меня, будто впервые видел, и молчал. Даже после того, как я положила тест перед его носом, к нему на стол.

– Если вдруг вздумаешь снова меня душить, как в прошлый раз, учти, завтрашняя фотосессия точно не состоится, – добавила холодно.

Вот теперь всё оцепенение с мужчины слетело. В синих глазах – стужа. Ладони с хрустом сомкнулись в кулаки.

– Сделаешь аборт. Не проблема.

Мелькнула мысль о том, что зря я всё-таки ему рассказала. Если не удастся избавиться от него, даже ведь проблемы с анализом ДНК не возникло бы. Купился бы. При условии, что я решилась бы когда-нибудь разделить с ним хоть одну ночь.

– Не сделаю. И в этом как раз проблема. Твоя.

Всё, что сказала – звучало на удивление твёрдо. Будто мне в самом деле не страшно. И на мужчину смотрела с какой-то безумной уверенностью и спокойствием. Должно быть, пришла к той точке, где становилось банально всё равно… А может быть всему виной присутствие в усадьбе ещё одного Орлова. В конце концов, если всё будет совсем плохо, от ребёнка-то он не откажется от своего. Наверное.

– Сделаешь.

Поднялся на ноги.

– Лучше сдохну.

Обошёл стол. Поравнялся со мной. Ненадолго. Потому что уверенность – это хорошо, но вложенный природой инстинкт самосохранения всё равно сработал в одном единственно верном направлении. Вынуждая отступать.

– Сделаешь. Сказал.

Ещё один его шаг – ко мне. И мой – к двери.

– Сдохну. Сказала. Но не сделаю, – повторила. – Хочешь убить моего ребёнка – сперва придётся убить меня.

Да, поставила перед фактом.

Я не нуждаюсь в его разрешении.

– Не нравится – отпусти. Я тебя с собой под одной крышей жить не заставляю, – бросила в довершение, прежде чем потянуться к дверной ручке.

Даже повернуть её успела. Как и дверь открыла. Вот только за порог перешагнуть не смогла. Поймал за локоть, навис, как грозовая туча, толкнув обратно вглубь кабинета. Едва удержала равновесие. Он же, загородив своей широкой спиной спасительный выход, впился в моё лицо полным скрытой ярости взором.