Непрочитанные письма

«К чему такая спешка? — спросил я у Нуриева. — Разве не лучше было б, если бы весь 86-й год вы спокойно вели обустройство Ловинки, а уж потом начали разбуривать месторождение? Разве нет? А?» Мы говорили с ним об Урае и об Исянгулове, о Ловинке и о «курсе на новые месторождения»; за два с небольшим года он заметно переменился — нет, не постарел, хотя волосы поредели и поседели усы, однако взгляд по-прежнему лих, движения быстры, энергичны, однако чувствовались в этих стремительных движениях преодолеваемое усилие, превозмогаемая усталость — шел третий няганьский год упрямой погони за планом; Нуриев решительно заявил: «Ловинку должен разбуривать Исянгулов, душа из него вон! Кусты готовы, ЛЭП ведем, склад ГСМ строим, станки вот-вот поступят — монтируй и бури!» — а я, как и в урайском разговоре с Михальчуком, усомнился, что поспешное и неподготовленное наступление на Ловинку даст мало-мальски путный результат... «Утопающий хватается за соломинку!» — произнес Нуриев и с ехидством поглядел на меня. Ну да: он как бы знак подавал, что читал мое предыдущее сочинение про Нягань и про эту пресловутую соломинку и что ход размышлений о подмене целей ему не так уж далек, что и самого его гнетут эти шумные межумочные предприятия, приближающие к цели ровно на столько, на сколько измученного долгим рейсом моряка приближает к входу в гавань оптика подзорной трубы. «Утопающий хватается за соломинку! — повторил Нуриев. — На каждом селекторном совещании мы говорим: зачем торопиться на новые месторождения, когда по Талинке еще столько дел! Колоссальный объем бурения. Нестабильная добыча. Недостаточная геологическая изученность. Ненадежная, сиюминутная, поверхностная научная проработка...» — «Перед нефтяной наукой, по-моему, вообще никто не ставит глубоких задач. Только ведомственные. А ведомственная наука считает своим долгом научно обосновать всего лишь сложившуюся практику собственного ведомства. Если б наука обосновала необходимость всесторонней проработки традиционных месторождений, не было бы такой истерики — извините, Борис Исаевич, но другого слова подобрать не могу, да и не хочется — с выходом на новые залежи». — «Пожалуй. Мы вынуждены сейчас, в процессе эксплуатации, вести дополнительную сейсморазведку по Талинке, чтобы определить эффективные зоны, бесперспективные. Разведочные скважины стоят редко, и материал они дают куцый...» — «Отсюда и сложности с бурением на Талинке?» — «Естественно. Научные институты здесь свою задачу не выполнили... Нет, ну до чего же бедное у нас министерство! Умом бедное. Информацией. Оказывается, аналогичные пласты есть где-то в Грузии, а мы ничего не знаем, вслепую тычемся-.. Думаю, надо съездить в Томск, Новосибирск. Говорят, тамошние ученые нашли новый метод вскрытия пластов, подобных талинским. Поедет туда начальник одного из отделов объединения. Это наш старый работник, седая, светлая голова! Умница!» — И опять он поглядел на меня с плохо скрытым ехидством. «Не про Макарцева ли вы говорите, Борис Исаевич?» — «Ну да, про Макарцева, про кого же еще? Он тут буровым мастером работал, а когда Тычинин приехал и стал моим замом по бурению, он забрал Макарцева в объединение. И правильно сделал!» Нет, Борис Исаевич, не стану напоминать вам предыдущий наш разговор о Макарцеве, в декабре 83-го: «Не тот человек! Тут бывший начальник УБР подобрал контингент...» Просто буду считать, что вы сами с собой прежним не согласны, не разделяете прежнюю свою оценку, потому-то и завели разговор о «седой, светлой голове»...

— В командировку поедешь, — сказал я Макарцеву. — За новыми методами. — И объяснил, в чем дело.

— Да какие там методы! — буркнул Макарцев. — Две цифры сошлись случайно — вот уже и метод. Не поеду.

— А мне в Куйбышев надо, — сказала Геля.

— Надо, — вздохнул Макарцев.

— Нет, ты ничего не понимаешь! — внезапно возмутилась Геля. — Мне тот парень совершенно не нравится!

— А Лене? — легкомысленно спросил я и тут же был сметен уничтожающим Гелиным взглядом с лица земли.

— О чем вы еще говорили с генералом? — спросил Макарцев.

— Все о том же.

— Не пойму я тебя, Яклич. — сказал Макарцев — Что ты так урайских защищаешь?

— Не то слово, Сергеич. Я пытаюсь понять...

— Что?

— Пять лет назад объединение перевели из Урая в Нягань...

— Перевели! — хмыкнул Макарцев. — Да их бульдозером сдвинуть было нельзя — зубами вцепились в свои огороды.

— Ладно — не людей перевели, урайцев и впрямь в Нягани осело немного, а административное подразделение. Зачем Ураю объединение? Бесперспективный район, вся перспектива здесь, в Нягани.

— Так оно и есть.