Непрочитанные письма

— Видите, какая дистанция! В плане у вас двадцать одна тысяча квадратов, вы обещаете пятнадцать, а отвечать собираетесь только за девять. Нет, так у нас не пойдет дело. Это ж игра в одни ворота: вы обещаете, мы принимаем на веру, вы свои обещания не выполняете. У вас все условия есть: железная дорога, Обь рядом. Почему же нельзя построить нормальный современный город? Почему вы так увлечены временными поселками и поселочками? Почему постоянно нарушается генплан?

— Генплан хороший, — шепнул мне Логачев. — Отличный, можно сказать, генплан. Ленинградцы разрабатывали. Но его уже столько раз корректировали!

— Почему?

— Вы обратите внимание, кто выступает. Начальник ОКСа геологоразведки. Заместитель начальника управления буровых работ. Заместитель начальника нефтегазодобывающего управления. Словом, найди нефть, пробури скважины, организуй добычу, а заодно и город построй.

— Мы будем добиваться, — твердо сказал председатель райисполкома, — создания специального треста по строительству города. Но это, как вы понимаете, потребует времени. Хотя его у нас нет. Пока надо строить самим, максимально используя те возможности, которые имеются. Выступавшие здесь товарищи просто-напросто погрязли в производственных вопросах. Конечно, за трубу, товарищ Пичугин, за скважины, товарищ Плетеницкий, за тонны, товарищ Сайтов, с вас министры спрашивают. Однако мы, Советская власть, спрашивали и будем спрашивать за жилье. За объекты здравоохранения и культуры. За город.

— Эх, Нягань, Нягань... — пробормотал Логачев. — Не скоро ты городом станешь... Два года назад, помню, я только что в поссовет пришел, такое же совещание было. И про то же самое речь шла, один к одному... Вот так.

Случилось мне вновь зайти в поссовет, Логачева я не застал — он по трассе газопровода мотался, разыскивал Пичугина, начальника треста «Приуралнефтегазстрой», а тот не то чтобы прятался от поселковых властей, свои трассовые прорехи латал, в ожидании комиссии из главка; заместительница Логачева, молодая женщина, за два года так и не утратившая облика сельской учительницы (хотя до Нягани всю жизнь в городе прожила, к сельскому быту лишь здесь приобщилась: «Впервые печь сама растопила. Это же так интересно!»), Татьяна Александровна Ельнякова проговорила растерянно:

— Не знаю, что и сказать вам. Евгения Егоровича нет, а я в строительных делах ничего не понимаю. У меня по поссовету совсем другие вопросы...

— Какие?

— Народное образование. Здравоохранение. Социальное обеспечение...

— Что еще?

— Еще? Жалобы.

— На что же чаше всего жалуются?

— Не хватает тепла. Не хватает света. Не хватает воды. Капитальной котельной нет. Времянки. Водозабора нет.

— Что же есть?

— Всерьез?

— Всерьез.

— Как у вас, пишущих, называется, если человек одну фамилию носит, а свои сочинения подписывает другой. Псевдоним, что ли?

— Псевдоним.

— Так у нас псевдонимов полно! Строим общежитие — оно только по документам общежитием значится. А на деле — роддом. Строим еще общежитие — а на деле это школа. Строим третье — клуб. Спросите, зачем мы химичим, жилья и без того недостает. Но ведь без клуба, школы, роддома тоже не проживешь. Я десять дет назад сюда приехала, был здесь тогда маленький поселок лесников. Под нужды такого по размерам поселочка строились баня, магазин, клуб. Сейчас население многократно выросло, а что для людей есть? Маленькая баня. Маленькие магазины. Маленький клуб. И еще новые дома, где не хватает то воды, то тепла, то света, то первого, второго и третьего одновременно. Леспромхоз строил свой поселок на манер сельских — дома на две семьи с пристройками, сараюшками, баньками, огородами. Вроде бы по огороду хлопоты лишние выпадают, а к столу подспорье? Подспорье. Но то, повторяю, маленький был поселок, с узкой производственной задачей и налаженным бытом. Сейчас город задуман — но каким он будет, когда?

Огороды подступали к самым окнам поссовета, грядки уже обозначились, и какие-то робкие бледно-зеленые перья упрямо раздвигали влажные комочки сероватой земли...