Непрощенные (СИ)

Девушка рассказала, как она с друзьями сбежала искать крестражи прямо со свадьбы друзей, когда туда напали Пожиратели смерти. В красках описала, как они больше полугода жили в лесах, голодали, сторожили палатку, слушали радио и боялись услышать знакомые имена в списках погибших. Из-за сильного стресса и перебоев с питанием тогда же у нее пропали месячные, которые до сих пор не вернулись. Поведала о том, как их бросил Рон, а потом вернулся с мечом Годрика Гриффиндора. Как она злилась на него…

Далее вспомнила, как их поймали егеря и отвели в Малфой-Менор. Дыхание стало подводить Гермиону, и она попросила воды. Адамс отлевитировал ей стакан. Сделав пару глотков, его пациентка продолжила. Рассказала, как долго ее держали в подземельях Малфой-Менора. Нет, не там, где содержали остальных пленников. В отдельной камере. Вспомнила о том, как тетка бывшего однокурсника пытала ее Круциатусом каждый раз, когда навещала пленницу. Она вспомнила бешеный взгляд Беллатрисы, ее острые поломанные зубы, их зловонный запах и запутанные черные волосы ведьмы. Ее передернуло от отвращения.

То, что надо было сказать следующим, было самое сложное. Она искренне ненавидела Драко Малфоя, считая, что по большей части он виноват в том, что случилось с ней впоследствии. Полностью возложила всю ответственность за деяния его съехавшей с катушек тетки, а также и в бездействии. И хотя она понимала, что Малфой не обязан был ей помогать, не должен был подставлять свою шкуру за нее, почему-то все-таки именно он стал точкой отсчета всего того, что сейчас происходило. Он был якорем, который зацепился за рифы и никак не мог отцепиться, чтобы дать Гермионе сдвинуться с места и жить дальше.

— Если я не ошибаюсь, то после войны вы давали показания в защиту младшего Малфоя, разве нет? — обратился Адамс сразу к обоим друзьям. Он явно не уловил взаимосвязь поступков и слов.

— Да, вы правы. Гарри давал подробные показания, а я просто подтвердила его слова. Нарцисса его спасла, и никто не может умалить ее заслуги. А Малфой, вроде как, тоже никого не убил, будучи в рядах Пожирателей. Но тогда мы были в эйфории от победы. Несмотря на то, что мы потеряли многих близких и родных, война была окончена, нас возвысили чуть ли не до самого Мерлина.

— Поэтому вы проявили благородство по отношению к мистеру Драко Малфою?

Гермиона сжимала и разжимала пальцы в кулак, чтобы утихомирить все те эмоции, вызванные старыми воспоминаниями.

— Да.

— Так почему вы тогда все же ненавидите его? — еще раз спросил врач. Он уперся локтями о стол и внимательно смотрел на девушку, будто запечатляя в памяти ее портрет в данный момент.

— Меня пытали прямо на его глазах. Пытала его родная тетка. Он всегда меня ненавидел, все те годы, что мы учились вместе. Теперь его ненавижу я, — подытожила Грейнджер. Адамс прищурился и на пару секунд ушел в себя, но потом продолжил:

— Были ли еще какие-то последствия от Круциатуса, помимо психологической травмы и аменореи? — знал доктор ответ на свой же вопрос заранее или нет, было неизвестно, но он подбирался к больной теме.

Повисло долгое молчание. Теребя крупное кольцо на указательном пальце, девушка встала и прошла к окну, отдернув жалюзи и глянув на оживленную дорогу.

— Доктор, вы знаете, что такое одиночество?

— Нет, — честно ответил мужчина, — у меня есть любящая жена и двое детей. Я всегда окружен людьми, с которыми мне комфортно.

Она повернула голову и оценила обстановку в комнате. Та накалилась до неприличия сильно.

— Тогда какого хрена вообще… — прошептала девушка и села обратно на софу.

— Гермиона, не обязательно болеть неизлечимой болезнью, чтобы ее уметь лечить, — сказал доктор, а она подняла на него глаза и надолго замолчала. Гарри кидал на нее взволнованные взгляды, но глядя на спокойного Адамса, брал себя в руки.

— Я не могу иметь детей. Это основное последствие Круцио, — Гермиона прервала тишину и сжимала мячик, позволяя злости выплеснуться на него, а не на окружающих. Непрошеные слезы наполнили глаза, поэтому пришлось закинуть голову наверх, не дав им скатиться по лицу, и громко выдохнуть.

Держать. Себя. В. Руках.

Повисло молчание.

— Вы боитесь, что навсегда останетесь одна из-за этого? — послышался скрип ручки по бумаге.

Согласный кивок. В горле стоял ком, говорить становилось трудно.

— Я хочу вас заверить, что одиноким можно быть, даже имея десятерых детей, мужа и кучу друзей, Гермиона. Порой люди годами живут в одной квартире и даже не знают, что у другого творится в жизни. Вы всегда хотели детей?

Она ненадолго задумалась, обдумывая ответ.

— Нет, можно сказать, я вообще их не хотела, во всяком случае, не сейчас, — прошептала девушка и взяла в руки стакан с водой.

— Гермиона, на свете так много детей, которые живут без родителей, если бы вы захотели, то могли бы осчастливить одного из них, став ему матерью… — произнес доктор. Он протер платком покрывшийся испариной лоб.