Непрошеные или Дом, с которым мне «жутко» повезло Часть 4. Вспомнить будущее

– Я, совершенно случайно заглянул в твой подъезд!.. – продолжал Круглов. – …Следов взлома, наверно, так бы и не заметил, однако обратив внимание на торчащие из дверного косяка шурупы, сразу смекнул, что в помещении побывали посторонние. В квартиру не заходил. Заколотил её для верности на пару гвоздей и опечатал. Когда тебя выпишут, сам разберешься, что там и к чему. Возможно, из вещей твоих что-то пропало. Будет необходимость, подай заявление.

– Так, пожалуй, я и поступлю. Ну, а вам «спасибо» за заботу и многообещающие новости. – съязвил я, почему-то не особо переживая за украденное имущество. После чего, осторожно поинтересовался. – Не знаете? Быть может, ещё кто-то из соседей въехал в наш дом?

– Как ни странно, но нет. – отрицательно покрутил головой Круглов. – Хотя, постой. Вроде бы пыталась вселиться в ваш подъезд молодая семья с пятилетней дочкой. Даже вещи успели в квартиру перевезти. Однако очень быстро отказались. Так и не успел с ними познакомиться. Может, и к лучшему. Меньше проблем на моем участке. – Круглов отклонился на спинку стула, порылся в своем потрёпанном блокнотике и перевел разговор на иную тему. – Да и Бог с ними, с соседями. Лучше вот, что мне скажи. Ты, случаем, не усматриваешь какой-либо связи между ДТП в котором ты пострадал и взломом квартиры? Сдается мне, что между этими событиями прошло не более суток и…

«Эх, сказал бы я ему о том, что здесь просматривается не просто связь, тут всеми цветами радуги сверкает прямая зависимость. Ведь бросили меня под колеса „Джипа“, те же самые силы, что и открыли с обратной стороны дверь моей квартиры.»

Однако спешить со столь категоричными заявлениями я всё же не стал. Да и какой был бы толк, в моем озвученном бреде, в который я и сам не очень-то и верил. Посему, и предпочел я отмолчаться.

– Нет, капитан! Между моим пьяным шараханьями по проезжей части и тем взломом – нет, и не может быть ничего общего. Сам наскрёб на свой хребёт.

– В таком случае и вопросы у меня к тебе полностью исчерпаны.

Мне показалось, что участковый ушел из палаты неудовлетворённый полученными ответами. Возможно, он ожидал услышать от меня кучу невероятных версий, из которых по крупицам, можно было бы собрать вполне здравую и оперативно-значимую информацию. А быть может, с моей помощью он хотел разобраться в каких-то своих тайнах и секретах, связанных с мистическим домом. Да и флаг ему в руки. Задавал бы, более конкретные вопросы, а не ходил вокруг да около. Глядишь, и получил бы он, желаемый результат.

Похоже, Елена действительно куда-то спешила. Коль умудрилась напутать с самой простой моей просьбой. Вместо того чтобы принести мне из офиса книгу, лежавшую на самом видном месте моего кабинета. Она зачем-то залезла в нижний ящик рабочего стола и взяла оттуда, до дыр зачитанную «Историю крестоносцев». Потому и ничего мне ныне не оставалось, кроме как в очередной раз открыть слегка подзабытые главы. Ведь то было единственное печатное издание, которым я мог на тот час заняться.

Листая знакомые мне страницы, я вдруг вспомнил о Жаке де Моле. И не важно, в бреду это было или в реальности. Главное, я помнил о той встрече состоявшейся в средневековых казематах, так же отчётливо, как и о своих друзьях или, о том же участковом Круглове. В памяти, так же всплыли жуткие воспоминания о пережитом страхе, перед возможным сожжением на костре. Какое же благо, что я избежал этой адской участи. Как впрочем, и последний магистр ордена тамплиеров, публично признавшийся во всех выдвинутых против него обвинениях. Потому и провел он, остаток своей жизни в королевских темницах. От нечего делать я открыл книгу на последних страницах.

«Однако и 22 мая, не стало последним актом тамплиерской драмы. Филипп Красивый хотел закончить свои многолетние усилия, подведя под ними эффектную черту. Утром 18 марта 1314 года, перед коллегией кардиналов, предстали руководители ордена: Жак де Моле – великий магистр, Юг де Пейро – генеральный досмотрщик, Жоффруа де Гонневиль – приор Аквитании и Пуату, Жоффруа де Шарне – приор Нормандии.

Кардиналы совещались недолго: все вожди тамплиеров приговаривались к пожизненному заключению. Судьи уже считали дело законченным, когда вдруг встал донельзя потрясенный приговором Жак де Моле.