Непрошеные или Дом, с которым мне «жутко» повезло. Книга 2. Жизнь продолжается?

Просто и лаконично. Никаких, уже ставших привычными для нас «мы, нижеподписавшиеся…» или там «права и обязанности сторон». Никаких тебе «форс-мажоров» или юридических адресов. Не было тут и утомительного перечисления условий, растянутых на пятьдесят-семьдесят пунктов и стольких же мелких подпунктов. Все было предельно кратко и…. И почти понятно.

Так и не успев в полной мере налюбоваться столь минимизированным документом, та бумага с подписанным договором вдруг потемнела. Прямо на моих глазах она очень скоро превратилась в пепел, рассыпавшись на бесконечное множество светло-серых пылинок…

ГЛАВА 5

Начальник следственного изолятора полковник Караулов, прибыл на место своей службы, как никогда рано. Аж, в половине девятого утра. Столь раннее начало трудового дня было обусловлено неординарным для его заведения событием. Нынешним утром, стены изолятора «грозился» посетить, ни кто-нибудь, а сам генерал Усачёв Александр Геннадьевич, руководитель областного УВД. Потому ещё с вечера, в подведомственном Караулову СИЗО и был наведен тщательный «марафет». Фёдор Михайлович Караулов слегка нервничал. А как иначе? Ведь ни для кого не являлось секретом тот факт, что наивысший (по областным меркам) милицейский главнокомандующий наведывался в его угрюмое заведение, вовсе не из праздного любопытства. На данный момент, поводом для его визита, скорее всего, был личный контроль над ходом расследования убийства директора Тракторного завода. Все предельно просто и вполне естественно. Москва торопит Усачёва. Тот, в свою очередь, подгоняет своих подчинённых.

«Все подгоняют всех, а этот сучёнок!.. То есть, главный подозреваемый. Как назло, молчит уже третьи сутки к ряду. Не признается, падлюка, невзирая на все усилия, как ребят из «управы», так и моих собственных надзирателей. Ко всем прочим неприятностям, прибавилась и ещё одна. Этот долбанный Кузнецов, чуть было «кони» вчера не «отбросил». В камеру его унесли, в буквальном смысле, едва живого.

Ребята, конечно же, перестарались с пристрастным допросом. Однако каков подлец, и сам подозреваемый. Своей внезапной смертью, он едва не завалил долгую и кропотливую работу десятков следователей и оперов. Умри он вчера в тюремном блоке и пришлось бы начинать всё с ноля, с самого начала. По сути, с нового подозреваемого. Ведь для умиротворения общественного мнения, этой самой общественности необходимо предъявить убийцу. То есть, злодея. Конкретного исполнителя.»

Итак, когда Караулов вошел в свой рабочий кабинет, время было ещё совсем раннее. До приезда генерала он собирался принять рапорт от дежурного, узнать о ночных происшествиях и лично осмотреть коридоры изолятора, дабы уже самому быть в полной уверенности, что в подведомственном ему учреждении, действительно, все в порядке. Однако ничего из намеченного он сделать так и не успел.

Дверь, неожиданно отоварилась. И в кабинет чинно вошел сам Александр Геннадьевич Усачёв, при полном генеральском параде. Оказалось, что и «главнокомандующие» могут просыпаться чересчур рано.

– Ну, здравствуй, Федор Михайлович! Как живешь? Как здоровье? На пенсию ещё не собираешься?

– Да вроде бы, ещё рановато. – начальник СИЗО сразу понял, на что именно намекает сейчас Усачёв, потому и ответил он весьма уклончиво.

– Рано, так рано. – как-то зло улыбнулся генерал. – В таком случае. Чем собираешься меня нынче порадовать? Не иначе как наш киллер соизволил разговориться?

– Особого повода для радости пока нет. – поёжился Караулов. – Молчит сука. Как рыба об лёд. Человечка своего к нему подсадил. Да, только все бестолку. Ничего, гад, не желает подписывать.

– А ты говоришь: дескать, на пенсию рано. Коль затянем мы с этим делом, так и всем нам впору будет задуматься о дачных домиках, домашних тапочках и воспитании внуков. Не забывай о том, что данное убийство на личном Президентском контроле. – подытожив сказанное, Усачёв ударил кулаком по столу. – Ладно. Надеюсь на то, что в самое ближайшее время все уладиться. Ты давай, веди сюда своего «молчуна». Так уж и быть, заберу я от тебя твою былую, трёхдневную головную боль.

– Александр Геннадьевич, я чего-то не понял. – сейчас Караулов прибывал в полном недоумении. Такого случая, чтоб сам начальник УВД, лично забирал арестанта из следственного изолятора, в его многолетней практике ещё не было.

– Да, чего тут понимать?! Выводи убийцу из камеры и тащи его сюда. – рявкнул Александр Геннадьевич. – Коли третьи сутки он молчит, значит, следует применить к нему более радикальные методы.

– А как же документы? – в недоумении вскинул брови Караулов.

– Нет у меня времени на всякого рода формальности. Подготовишь нужные бумаги, после чего, пришлешь их с посыльным.

– Александр Геннадьевич! Ты б все же черкнул мне хоть какую расписочку. – Караулов тотчас засуетился в поисках чистого листа бумаги. – А то, мало ли что.

– Зад свой желаешь ей прикрыть? – усмехнулся Усачёв. – Ну, что ж. Давай, трус несчастный, свою бумаженцию.