Непрошеные советы Веры Вонг

Тилли, сейчас 17.00, надеюсь, ты поужинал. Твой дядюшка Лиин ужинал в 19 часов каждый вечер и не дожил до тридцати. Лучше поужинай сейчас же. Целую, Мама.

На этот раз Тилли ответил.

Тилли:Дядюшка Лиин попал под автобус. И я просил не называть меня Тилли. Берт лучше.

Вера:Не перечь старшим. Я не так тебя воспитывала. И что не так с Тилли? Хорошее имя, мы с папой долго и усердно думали, как тебя назвать, ты должен это ценить.

Тилли снова замолчал. Ну да ладно. Сейчас ей не до упрямого сына. Вера готова приступить к утренней ходьбе, а утренняя ходьба – дело нешуточное. Многие в ее возрасте сетуют на дубовые связки и негнущиеся суставы, но Вера садится на корточки без особых трудностей и может в наклоне дотянуться кончиками пальцев до кроссовок. Подростком Тилли наблюдал за ее разминкой в крайнем смятении и умолял делать это хотя бы дома, а не у всех на виду. Но правильная разминка возможна только на свежем воздухе, и вообще, Тилли следовало бы гордиться тем, что его мать подает такой хороший пример соседям.

Как следует разогревшись, Вера принимает исходную позицию для ходьбы: подбородок вверх, грудь вперед, локти перпендикулярно туловищу. Затем она пускается шагом, рассекая кулаками воздух с энтузиазмом северокорейского солдата на параде. Утреннюю прогулку Веры можно назвать не иначе как энергичной. Она как генерал на тропе войны, безжалостно подминающий под себя мили. Каждый, кому хватает глупости оказаться у нее на пути, натыкается на ее обжигающий взгляд (неразличимый под темными очками и козырьком), но Вере нравится лавировать между прохожими, поскольку это дает возможность испытать свою ловкость и скорость рефлексов.

В прошлый день рождения Тилли подарил ей умные часы, которые умеют отсчитывать шаги, но Вера не видит в этом пользы. Она и так знает в точности, сколько шагов составляет ее прогулочный маршрут от дома на пересечения Трентон и Пасифик и далее по Вашингтон, где готовятся к открытию бакалейные и сувенирные лавки: 3112 шагов. Некоторые из владельцев машут ей и здороваются, но все знают, что Вера не сможет остановиться поболтать, только не во время утренней прогулки. Однако Вера наделена безупречными манерами и поэтому на ходу выкрикивает любезности, вроде «Неплохие арбузы, мистер Гонг!» или «Наконец-то погода наладилась, сестра Жао!».

На Вашингтон она чуть сбавляет шаг перед кафе, которое возникло здесь, как прыщ, два года назад. Его открыл невоспитанный миллениал, который даже не проживает в Чайнатауне. Всякий раз, когда проходит мимо, Вера кривит губы в усмешке и про себя проклинает кафе. Само название действует ей на нервы. «Кафе». Можно представить, какая неразбериха творится в головах посетителей. Ну что, куда сходим? В «Кафе». Да, но в какое? В «Кафе»! В КАКОЕ? Логично, что с таким названием любое кафе давно закрылось бы. Но нет, вопреки законам логики, оно не только не разорилось, но и процветает, воруя клиентов у ближайших заведений. Частенько, когда Вера сидит в своем тихом чайном магазине, мысли о «Кафе» просто отравляют ее чудесный чай. Воистину, «Кафе» с его жутко нездоровым напитком – кофе, бр-р – это проклятье для жителей Сан-Франциско. Нет, для всего человечества.

Перед Дрэгон-Гейт, что на Буш-стрит, Вера поворачивает и шагает по Стоктон-стрит до Во-Хэй-Юэнь, где как раз начинает свое занятие группа по тай-чи. Ее муж, Цзиньлон, приходил сюда каждое утро, пока с ним не случился инсульт. Он часто призывал ее присоединиться к ним, но Вера не видела смысла в тай-чи. Слишком медленно, чтобы нести большую пользу. Эффекта примерно столько же, сколько от йоги, то есть почти никакого. Всякий раз, когда Цзиньлон заканчивал сеанс тай-чи, Вера проверяла его пульс, и число ударов ни разу не превысило восьмидесяти. Какой в этом прок? И все же, шагая вдоль Во-Хэй-Юэнь, она машет группе и старается не замечать, как щемит в сердце оттого, что среди медленных людей нет Цзиньлона. Глупая женщина, конечно, Цзиньлона там нет, он в серебряной урне в гостиной, и хватит об этом.

Первым делом после прогулки Вера прижимает большой палец к запястью и отсчитывает пульс. Насчитав внушительные девяносто два удара, усталая и довольная, она входит в свой магазин, пересекает погруженный в полумрак зал и поднимается к себе домой. После бодрящего холодного душа съедает сбалансированный завтрак из конджи, столетних яиц[3] и ферментированного тофу. И наконец Вера спускается вниз и хлопочет, приводя в порядок зал, чтобы подготовить магазин к открытию.

Подростком Тилли любил указывать на ошибку в названии «Всемирно известного чайного магазина Веры Ванг».