Непростая история

— Тш-ш! Мы вчера задержались у Лешки Шумова, пришлось приютить одного товарища. Ему было далеко ехать домой.

— Ему? А может быть, ей?

Кирилл подозрительно посмотрел на сестру.

— Ты ее видела?

— Значит, все-таки женщина!

Поняв, что проговорился, он улыбнулся.

— Девушка, Варвар. Чудесная девушка!

— Представляю себе! Ночует у мужчины. Впрочем, какой ты мужчина? Мальчишка!

Кирилла задели ее слова, но не время было ссориться.

— Пожалуйста, поставь утюг, Варюша!

— Пусть твои пиджаки утюжит твой «товарищ».

Варя поворчала еще немного, но кончилось тем, что унесла костюм брата на кухню.

Поеживаясь под холодными струями душа, Кирилл покряхтывал от удовольствия.

Антонина Ивановна Малышева, подтянутая и очень моложавая в свои пятьдесят с небольшим лет, за чаем спросила сына, почему он не предупредил ее, что не будет ночевать дома. Она ждала его, не спала чуть не до рассвета.

— Прости, мама, я не знал, что мы задержимся у Лешки и что я заночую у него. — Он метнул взгляд в сторону Вари, призывая ее к молчанию.

— Но ты хоть выспался?

— Досплю на работе.

Мать поморщилась: она не любила таких шуток.

— Знаешь, мама, о чем я давно думаю: надо нам понемножку обставляться. В моей комнате, например, шторы и диван — никуда.

Варя подозрительно закашлялась, мать не заметила ничего.

— Ты прав, сынок, давно пора. Диван еще при папе был куплен, сосчитай сам, сколько лет прошло!

— Ты спроси, мама, для чего ему новый диван понадобился? — не выдержала Варя. — До сих пор спал — не жаловался.

Кирилл чуть не поперхнулся горячим кофе.

— Ты хочешь сказать, что Кирюша когда-нибудь приведет жену в дом?.. Ну что ж, я буду рада, если он найдет девушку по сердцу. — Она улыбнулась сыну. — Полагаю только, что до того ты построишь не один дом и получишь новую квартиру.

— И получу. А Варька со своим языком останется в старой.

— При чем тут мой язык?.. А пока не получил — помни: маленькая комната не только твоя...

Не давало ей покоя то, что по праву старшего Кирилл после смерти отца занял его комнату. Когда брат не бывает дома, Варя может принимать в этой комнате своих подруг. Но что будет, если он женится?..

— И ты не забывай: не век я буду стеснять вас... — начала мать, но тут уж брат с сестрой заговорили разом. Кто, собственно, выдумал, что Кирилл женится?.. И Варя не думает век жить в Москве.

Антонина Ивановна беспокойно посмотрела на часы.

— Пора, сынок! И наш с Варей рабочий день начинается.

— Надеюсь, не шитье? — Поднявшийся из-за стола Кирилл подозрительно смотрел то на мать, то на сестру.

— А на диван кто заработает? — невинно спросила Варя.

— Ладно тебе, заводная! У нас, Кирюша, свои дела, женские. — Мать положила в карман его куртки завтрак. — Не задерживайся после работы, у тебя невыспавшийся вид.

Поцеловав мать и погрозив сестре на прощание кулаком, он ушел. Варя принялась убирать со стола. Антонина Ивановна, подойдя к окну, помахала рукой сыну, спешившему к метро.

— Ну, дочка, можно снимать маскировку!

— А может быть, мама, действительно не надо больше шить?

Антонина Ивановна сняла с круглого столика в углу скатерть, покрывавшую швейную машинку, отодвинула стол от стены, перенесла репродуктор поближе к своему рабочему месту.

— Принятые заказы полагается сдавать, Варя. И разве мы не сговорились с тобой подарить новый костюм Кирюше?

— Чтобы он женился скорей, да?

— Положим, из-за нового костюма еще никто не женился! А когда ты достигнешь его лет, я и тебя приодену, как королевну, чтобы тебе не было стыдно перед своим женихом.

— Тю-ю! Мы с Таней решили никогда не выходить замуж! — заявила девушка со всей категоричностью своих шестнадцати лет. — Все мальчишки — ничтожества.

— А за мальчишек и не выходят замуж, девочка. Раньше они должны повзрослеть.

— Что покупать на обед, мама?

Всем своим видом девушка показывала, что не намерена поддерживать разговор.

Составив список покупок и строго наказав матери, что говорить, если будет звонить подруга, Варя ушла.

Антонина Ивановна не очень-то верила, что Кирилл может скоро жениться, но самая эта мысль не пугала ее. Сын доставил ей немало тревог и забот в жизни, но теперь, когда он приобрел специальность и начал работать на верном месте, она не стала бы возражать, если б он привел жену в дом. Лучше, конечно, если он раньше закончит образование. Но разве нельзя молодым жить и учиться вместе?

Громко играет радио над головой, зубчатая лапка швейной машинки выталкивает бесконечный шов, и такой же нескончаемой вереницей разматывается перед ней ее жизнь. Антонина Ивановна видит себя девочкой, маленькой батрачкой: вылинявшее ситцевое платьице, кровавые цыпки на ногах. Поздней осенью у нее пропал телок, и хозяин, один из богатейших мужиков села, выгнал ее в ночь на поиски. За темными деревьями корчат рожи лешие, она вздрагивает, когда под ногой потрескивает сучок, и кричит в ужасе, наступив на что-то холодное, скользкое, похожее на змею. Найдя телка, забившегося в заросли можжевельника, она, рыдая, обнимает его дрожащую, пахнущую молоком морду. И отогревает свои ледяные, ничего не чувствующие ноги испытанным пастушеским способом — помочившись на них.