Непростые истории 2. Дороги звёздных миров

– Так вот… Давно это было… – нянька потихоньку и сама увлеклась поучительной и не имеющей решения историей. – Они пришли неизвестно откуда и исчезли неизвестно куда…

***

Пиво было настолько свежим, что пена заливала круглую поверхность стола и капала на пол. Только кому до этого дело, когда есть хорошая компания и такие разговоры, от которых не заснуть до утра.

Даже трактирщик – желтолицый и узкоглазый Ли Си Цын – перепоручил обслуживание других клиентов помощникам, а сам торчал возле, слушая, подливая пиво в кружки из запотевшего кувшина и вставляя изредка пару-тройку слов.

– Говорят-то, Аринья-птичница, ну вы ж её знаете, скрюченная такая, с бородавкой у носа, попросила у них любви неземной-то до гроба, – рассказывал водовоз Илько – рыжий зеленоглазый мужичонка лет пятидесяти с хитрым лисьим взглядом и носом уточкой, – а еще бают, что и дитенка-то…

– Кто ж на неё позарится? – вклинился трактирщик, вновь заполняя кружки. Женщин в поселении меньше, чем мужчин, но и в этом случае на Аринью-птичницу желающих не находилось.

– А вот-то и позарился! – обрадовался водовоз возможности удивить компанию. – Сосед её, Адриян! Через два дня от жены-то ушел, под бочок к Аринье перебрался.

– Погоди, – заерзал от волнения старый пастух по прозвищу Гымза, не расстающийся с крючковатой походной палкой даже за столом, – это не тот Адриян, которого весной схоронили?

– Тот самый! Неделю, говорят, они из постели не вылезали, аж пар от дома шел, как от бани-то, а потом всё – спёкся мужик, выдохся! Вот тебе и до гроба – любовь-то! Не отказали, стало быть, птичнице в просьбе. – Илько освежил пересохшую глотку пивом.

– Аринья брюхатая ходит, – удостоверил рассказ водовоза кряжистый кузнец Лекса и пожал мощными плечами.

– Братцы, это еще что! – принял эстафету старый Гымза. – Мой напарник – пастух дед Олесь – пошел к ним и попросил ни много ни мало вернуть умершую лет как пять уж жену – Алёну. И что вы думаете? Вернули! Да только не бабку, а вроде бы как у него дочь на стороне обнаружилась и объявилась вдруг – вылитая покойница. Олесь на нее не надышится, и забыл уже, чего просил-то.

Кузнец снова встрял:

– Значит, не все худо? Есть и благо?

Никто ему не ответил, только ясноглазый, пшеничноволосый врач Джонни из Черёмушек, худой до синевы, передёрнулся весь, прошептал:

– Страшновато… чего уж там…

– Я вот слышал, что мэру нашему знания дали – как нами управлять, – поддакнул трактирщик Ли Си Цын.

– Трудно сказать, – задумался Гымза, – чем нам всем это еще откликнется…

Тут требуются пояснения – о чём, собственно, рассуждала тёплая компания.

Поселение Нью-Эльдорадо образовалось лет тридцать тому назад.

Храбрые колонисты быстро освоили плодородные, но никому не нужные земли далекой от Земли планеты, оценили богатство лесов, полей и рек, осели накрепко, и скоро численность значительно возросла, да так, что невозможно было уже знать всё и про всех.

Жили большими группами, разбившись по самым разным признакам: появилась на окраине Кузнецкая слобода, где селились не только кузнецы, но и пастухи, гончары и кожевенники. Улицу с древним названием Куанмен основали китайцы – держатели лавочек, трактиров, швейных мастерских. В центре – Деловом квартале – дома побогаче, дороги получше – это вотчина политиков, управленцев, дельцов. Впрочем, дома у всех были хорошие – благо, дерева кругом много. Национальность нигде значения не имела – это пережиток прошлого. Правда, под влиянием ностальгии образовались в Нью-Эльдорадо и Пятая авеню с единственным пока музеем, и Пикадилли, улица Красных фонарей и даже вездесущие Черёмушки, где проживали врачи и учителя.

Существовали колонисты бедно, работали много и тяжело, но радовались: проверками никто не достаёт, налоги божеские, в армию не призывают и армией не нападают.

Однако некоторое время тому назад появилось на границе поселения странное сооружение – деревянный куб с одной-единственной дверью. Вот вчера на этом месте ничего не было, а утром – на тебе! – стоит, будто испокон века, даже брёвна в землю вросли, местами мохом покрылись. Смельчаки наведались и… ушли – озадаченные и обеспокоенные.

В кубе обитали удивительные пришельцы: о себе ничего не рассказывали, никого не трогали, никуда не совались, в свет не выходили, напротив, привечали всех, помогали, чем могли. А могли они – исполнить заветное желание, только одно, самое главное.

Скоро слух об инопланетянах – никто не сомневался, что обитатели куба прибыли каким-то образом с далёких звёзд, – облетел всех, и потянулись к кубу поселенцы, кто уж очень хотел, чтобы заветные мечты сбылись.

И они сбывались.

Не всё было так печально, как расписывали завсегдатаи трактира.

Одному гончару пришельцы вывели со щеки огромное родимое пятно – ходит теперь довольный, белолицый, женился недавно, говорят. Ещё ходили слухи, что банкир Мецель (это нынче он банкир, а раньше мало кому известный ткач) тоже просил у пришельцев богатства и возможности не работать физически – ручками. Да и коров у Зиты-индианки прибавилось не случайно. Ну не плодятся так быстро коровы-то!